Книга В самом Сердце Стужи. Том IV, страница 34 – Александр Якубович

— Вот и междоусобная война… — тихо проговорила Эрен, беря меня под руку, когда в зале уже никого не осталось кроме нас и пары слуг. — Ты же помнишь, о чем я тебя предупреждала?

Жена серьезно посмотрела на меня, без тени шутки или насмешки.

— О том, что если я погибну, ты найдешь меня в следующей жизни? — усмехнулся я, припоминая эту угрозу Эрен.

— Найду, можешь не сомневаться, — опять пригрозила мне супруга.

— Не придется. С нами будет Петер, а значит, все будет хорошо, — выдохнул я, глядя куда-то в потолок зала и сам до конца не веря в собственные слова.

Сегодня еще надо заглянуть к господину Камусу, который покинул общий зал вместе с дружинниками и мастеровыми. Оформить необходимые документы и подписать претензию, которая зафиксирует мое официальное объявление междоусобицы с бароном Фитцем.

А завтра начнется война.

Я стояла на замковой стене и наблюдала за тем, как народ Херцкальта провожает моего мужа и его дружину на междоусобицу с бароном Фитцем.

Почти весь город высыпал к южным воротам, чтобы помахать отряду. Дети и девушки плели венки на удачу, которые отдавали воинам или бросали под копыта боевых лошадей или колеса обозных телег. Люд постарше просто столпился по обе стороны от ворот и выкрикивал слова одобрения действиям барона. Каждый из жителей понимал, что если мой муж проиграет, вернутся времена Легера, а значит, Херцкальт опять станет придатком Атриталя, полностью зависимым от милости южного соседа.

Мой муж, словно огромная черная скала в своем вороненом доспехе возвышался в седле как над простыми горожанами, так и над собственными дружинниками. Подобно поводырю, Виктор Гросс ехал во главе колонны, чинно восседая на своем боевом коне. Блики солнца отражались от начищенного доспеха барона, а длинный плюмаж трясся в такт шагам лошади. На фоне всех остальных бойцов мой супруг выглядел почти величественно; словно герой баллады, он вовсе не был похож на живого человека, будто бы олицетворение воинской доблести и ратного мастерства обрело форму и сейчас вело в бой защитников Херцкальта.

Удивительно, как сильно Виктор сумел изменить отношение людей к самим себе и своему труду за столь короткий срок. Когда я сидела в главном зале и наблюдала, с каким неистовством мастеровые рвали глотки, с какой яростью они были готовы давать отпор жадности Фитца, и с каким воодушевлением восприняли новости как о междоусобице, так и о поддержке цеховых со стороны оставшихся в городе купцов, я совершенно не могла понять, где оказалась. Неужели это те самые люди, которые устроили мне проверку на прочность в первый же отъезд Виктора в Атриталь, стеной повалив в замок со своими проблемами? Или это те же мастеровые, которые по науськиванию купцов толпились у главных замковых ворот после ареста Легера? Одни и те же люди с разницею в полгода? Как такое вообще возможно?

Но глаза меня не обманывали. Народ Херцкальта и в самом деле был готов бороться, ведь Виктор показал этим людям, что он гарантирует им не только кусок хлеба на завтрашний день, как было прежде, но и способен привести унылый пограничный надел к процветанию. В этом была его мечта как лорда. И заразив этой мечтою других деятельных мужчин города, что знали цену и себе, и своим навыкам, барон Гросс сумел добиться такой невероятной реакции. Словно был он не вчерашним наемником и черной костью, головорезом, как обрисовали его в своем оскорбительном послании атритальцы, а любимым лордом, который мудро правил наделом долгие годы и десятилетия.