Книга В самом Сердце Стужи. Том IV, страница 36 – Александр Якубович

Но внезапно мужские игры и тренировки превратились в реальный боевой опыт. Умный, тихий и ироничный Петер, сверкая взглядом, безо всяких сомнений влез в дубленую броню и взгромоздился на боевого коня вместо привычного мула. Да и в мягких руках белокурого толстяка сейчас было не перо, и даже не куриная ножка! Он, полный серьезной решимости теперь держал в руках боевой цеп, готовый нести праведное слово Алдира не только проповедями и молитвами, но и грубой силой.

Как это делали его предшественники сакраторы.

А еще я очень тревожилась из-за того, что не понимала реальной силы Петера в бою. Да, я видела чудеса, которые творил молитвою и одним движением руки старый Петер, седовласый старик и глава Храма, я знала о силе Петера средних лет, когда мы только познакомились в пыльных скрипториях, когда оба занимались научными изысканиями.

Но какова мощь Петера молодого, которого я никогда не знала? В писании Алдира остались боевые молитвы, но читали их обычно перед отходом войск, и обычные жрецы или прихожане. Что произойдет на поле боя, когда белокурый жрец обратится к воле Отца, а он ответит ему? Ведь четких записей о том, на что были способны сакраторы, после раскола не осталось — Храм сделал все, чтобы превратить память о боевых жрецах в добрую, но бесполезную сказку, а все силы сконцентрировать на проповедях и целительстве, как того и требовало учение Алдира.

Но сейчас я ни на что не могла повлиять — только размышлять о том, как же поступит Виктор и поможет ли ему Петер на поле боя. Мой муж был уверен в безоговорочной победе, и как Петер без всяких условий верил в Алдира, так и мне приходилось верить в Виктора.

Впрочем, моя угроза мужу не была пустым трёпом. Если барон Виктор Гросс сложит голову на поле боя, отправлюсь вслед за ним на одиннадцатый круг и на этот раз не позволю ему совершить столь досадную ошибку. Но перед этим мой муж жестоко поплатится за страдания, которые причинил мне в предыдущей жизни.

— Миледи! Вы пропустили вот здесь рисунок…

Лили осторожно коснулась ткани гобелена, который мы вместе с ней начали вышивать после отбытия войск, указывая на мою ошибку.

— Спасибо, — задумчиво кивнула я, убирая в сторону иглу. — Думаю, стоит передохнуть. Сходи, развейся, разомни шею и ноги.

Моя служанка благодарно кивнула, вскочила с места, бойко поклонилась и выбежала из комнаты для шитья, опасаясь, что ее хозяйка тотчас передумает и заставит ее вернуться к работе.

Вышивка шла медленно и, наверное, придется просить помощи матрон, но сейчас я следовала традициям: муж отправился в поход, а значит жена должна вышить для него отдельный гобелен. Если война будет удачной и супруг вернется с победой, это полотно займет почетное место в главном зале или покоях аристократа, а если же нет — его сожгут в пламени костра. В отдельных, самых трагических случаях, если лорда настигала на поле боя смерть, его тело заворачивалось в этот самый гобелен перед погребением или сожжением, в зависимости от традиции региона. Алдир позволял прощаться с телом и так, и так.

Вообще аристократы гибли во время междоусобиц нечасто. Намного выгоднее взять благородного воина в плен и потребовать у его семьи выкуп. Да и убивать своих собратьев по военному ремеслу было аристократам не с руки, всё же, все они принадлежали к одному цеху, так что отдувались за благородных воинов простые солдаты и крестьяне.