Книга Ловушка предназначения, страница 72 – Майя Фабер

Генри прекратил мерить комнату шагами, остановился у стены и устало потер лицо ладонью. Мои заключения были не так уж и беспочвенны, но виноватой себя чувствовала снова я.

— И тебя не смутило то, как сильно бесила меня угроза потерять практику?

— Честно говоря, это тоже можно объяснить тем, что сваливание ответственности на меня пошло не по плану. Ты ведь пытался уйти из лаборатории до того, как Клубок приблизился к зельям. Как будто знал, что должно произойти.

— Я не знал! — рявкнул он. Да, злость была искренней. Я зря обвиняла его, обижая еще и этим.

— Хорошо, — тише и как можно более успокаивающе ответила я. — Спасибо, что рассказал хоть это.

— Не за что, — буркнул он. Собрал записи со стола, свернул в трубку и засунул в карман.

— Пошли отсюда. Не хватало еще попасться здесь снова. Или еще где-нибудь. Ночью мы создаем слишком много шума.

«Опомнился, когда самому удобно», — мысленно проворчала я и потопала к двери. Клубок около нее воодушевился, побежал мне навстречу.

Генри остановил меня на середине пути. Клубок, не дождавшись, приблизился сам, преодолев целый метр жутко опасной, по его мнению, территории, и принялся тереться о мою ногу. Генри развернул меня к себе, оказавшись совсем близко. Наклонился, почти касаясь моих губ своими. Я задержала дыхание, сердце замерло, а голова слегка закружилась…

Так, стоп!

Я с силой оттолкнула его от себя.

— Что ты сейчас сделал?!

Генри отступил на пару шагов, будто в самом деле готовился защищаться от меня, давая себе достаточно места для маневров. На его лице застыло искреннее удивление. Но только на лице.

— Хотел поцеловать тебя на прощание, пока нас точно никто не видит? — то ли пояснил, то ли спросил он. Будто с помешанной разговаривал, которую надо наталкивать на очевидные вещи, сама же не догадается.

— Нет, нет, нет, — повторяла я себе под нос. Принялась метаться по комнате, остановилась, указала в грудь Генри пальцем и для убедительности еще раз воскликнула: — Нет!

— Что именно «нет»? — уточнил он, усаживаясь на стул с видом обреченного, который хоть и понимает, что живым отсюда не выйдет, но вынужден готовиться к предшествующему казни допросу.

— Ты не хотел меня целовать! Ни капельки не хотел. Ты заставлял себя. Через вину и отвращение. Отвращение! Неужели ты правда решил, что я не почувствую?!

— Мира, послушай, — устало начал он, глядя на меня затравленным зверем, — мы едва не поругались, я просто не хотел заканчивать вечер на этом, вот и все.

— Отвращение, — процедила я.

— Тебе показалось.

Что-то вертелось у меня в голове. Гадкое, липкое, оно старалось обрести очертания, показать мне нечто важное. Нечто, до сих пор ускользавшее из виду.

Я видела это. Там, на крыше замка, час назад я видела этот поцелуй. Он уже был предопределен. Он должен — обязан — был случиться.

— Ты знал заранее! Ты знал, что поцелуешь меня?

— Конечно? — неуверенно уточнил он. — Что плохого в том, чтобы хотеть поцеловать девушку?

— О нет! — воскликнула я. — Ты точно знал, что сделаешь это. Еще до того, как мы «едва не поругались». Думал, что все пройдет легко, но как раз настроение все и испортило. Пришлось делать это через силу, раз уж должен, да? Какого Мрака? Зачем?

— Мира, ты не в себе.

— Еще как в себе, — огрызнулась я. — В ту ночь, когда установилась связь, я тоже видела! Видела себя в мокрой майке в твоих руках. А потом это произошло точь-в-точь так, как и должно было произойти. И тоже через час? Просто — зачем?