Книга Ловушка предназначения, страница 9 – Майя Фабер

И тут у меня нефигурально отвисла челюсть.

Я честно попыталась объяснить отцу, что совершенно — вот ни капельки! — не смогу быть милой с Лавьером, но ничего не вышло. Потому что он меня даже не слушал. Иногда кивал, но все аргументы явно проходили мимо. В мыслях он был где-то далеко, а хмурое лицо и тени, что залегли под глазами, намекали, что ему совершенно не до меня.

По крайней мере, я убедилась в одном: приказ исходил от моего отца, а не от ректора. Значит, можно сэкономить время — идти ко второму бессмысленно.

Теперь я медленно брела по коридору, обдумывая услышанное. И не знала, какая часть волновала меня сильнее. Забавно, но практика пугала куда больше невероятного договорного брака. Я не могла представить, чтобы отец согласился на такой союз с врагом. А вот перспектива оказаться в голове у Лавьера была ужасающе близка и реальна. И я знала, что мне в этой голове не понравится.

Почти с первого дня, как Генри появился в замке, мы с ним пришли к негласному соглашению — не травить друг друга всерьез. Во всяком случае, я так считала, потому что мы это никогда не обсуждали. Мы и врагами-то не были — в отличие от наших семей.

В то время я не знала ничего, кроме мнения своей семьи. Отцу, при всем его благородстве, радушно принять Лавьера оказалось тяжело. А того, в отличие от других переселенцев, пришлось сначала выслушать, а потом охранять и следить, чтобы никакое порождение не откусило от него половину раньше времени. Мать считала, что такое отношение несправедливо, ведь Генри мог оказаться милейшим человеком, но ее послушали не сразу. Естественно, подражая любимому отцу, я подготовилась к встрече. То есть успела вдоволь подразнить и поиздеваться — все, что пришло на ум пятнадцатилетней девчонке, которой впервые понравился парень.

Это быстро наскучило. Старая семейная вражда не мотивировала на подвиги, а собственных поводов Генри мне не давал. Он вообще держался с удивительным достоинством. Увы, будучи моим ровесником, отказывать себе в удовольствии отыграться он не спешил, поэтому веселая взаимная грызня продлилась целый год.

Потом она остыла и улеглась. Но ненадолго.

Как оказалось, у нас обоих не было веселого шумного детства. Мы не наигрались. А потому, когда мы оказались на одном курсе в Академии, развлечения продолжились. Только теперь они походили на соревнования в глупости. Несса, которой периодически доставалось лишь за то, что она жила со мной в одной комнате, горестно вздыхала, каждый раз уточняя, не по десять ли нам с Лавьером лет — нас бы к ее любимой гувернантке, а не на третий курс.

— Может быть, — пожимала плечами я.

Во Мраке и так взрослели быстро. Вынуждены были взрослеть. Так почему отказывать себе в этой капельке детства, пока можно? Тем более она находила отклик.

И хотя все это казалось несерьезным, мы с Генри знали, что однажды окажемся по разные стороны баррикад. Империя косо смотрела на наши земли. Раньше, когда Мрак еще распространялся, захватывая новые территории, люди объединялись, чтобы бороться с ним и его порождениями. Теперь же, когда в нем поселились мы, нас тоже приравняли к врагам. Не просто темные, а едва ли не изменники. Давно поговаривали, что темные должны отделиться официально. Основать свое государство. Посмотрела бы я, как отреагирует император на попытку отжать у него столько земель.