Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 39 – Василиса Мельницкая

На этот раз они не спросили, почему она так решила. Только переглянулись.

— Да, — подтвердил Матвей. — Это наша вина. Это то, о чем говорил Сава. Твое обучение… в какой-то мере ограничивало нас.

— Яр, знаешь… — Савелий вздохнул. — Дружба — это же не слово. Это в детстве можно сказать кому-то, мол, давай дружить. И лепить вместе куличики в песочнице, пока няня не уведет тебя домой. Это что-то особенное, что связывает людей. Я виноват перед тобой. Ты честно сказала о своем выборе. А я о своем — нет. Я сделал вид, что принял твой выбор. Я пытался, но не смог. Самое паршивое, что ты об этом знаешь. А я продолжаю делать вид, что все прекрасно. Так вот, Яра, ни шиша это не прекрасно.

— Сава… — пробормотала она расстроенно.

И руку протянула, чтобы коснуться его руки. Но тут же ее отдернула.

— Вчера я познакомился со своей невестой, — продолжил Савелий. — И окончательно понял, что скорее удавлюсь, чем женюсь на ком-то, кроме тебя. Я не знаю, что с этим делать. Если я откажусь от брака, мне и удавка не нужна, отец сам меня прибьет. И будет прав, потому что я предам интересы рода. Если женюсь — предам и тебя, и себя. Это честный ответ на вопрос, что случилось.

— А я вчера встречался с матерью, — сказал Матвей. — И узнал, что я не Шереметев по рождению. Кто мой отец, я не знаю. Дед сказать не может, он связан клятвой. Дядя не хочет. Мать требует за это деньги. Это мой честный ответ на вопрос, что случилось.

На Яру было больно смотреть. Она побледнела, а плотно сжатые губы приобрели синюшный оттенок. А эмоции… В ней пылала ярость. А еще — желание действовать.

— С девушкой, и правда, сложно дружить, — с тихим смешком признался Матвей. — Нас так воспитали, Яра. Девушку надо оберегать от потрясений, защищать, заботиться. Но я хочу быть тебе другом, если иное невозможно. Ты имеешь право знать обо мне все.

— Согласен, — кивнул Савелий. — И еще. Это не означает, что ты должна отвечать взаимностью. Это наш выбор, у тебя он может быть иным. Если ты будешь думать о том, как бы не ранить наши чувства, не поставить в неловкое положение, не подставить… Такие отношения — что угодно, только не дружба.

Опустив голову, Яра помешивала ложкой остывший суп. И молчала. Эмоционально Савелий ощущал слезы, хотя глаза ее были сухими. Она вновь сдерживалась и уходила в себя. Все бесполезно? Да к черту! Он так просто не сдастся.

— Я принесу горячее, — сказал Савелий, поднимаясь. — Ты толком не поела.

— Завтра я еду в Москву. — Яра подняла взгляд. Перевела его с Савелия на Матвея и обратно. — А потом в Калужскую губернию, искать маму. Кто-нибудь сможет поехать со мной?

Дед вернулся, когда Матвей собирал вещи в дорогу. Он мог обходиться малым, но все же стоило позаботиться о смене белья и необходимых мелочах, вроде зубной щетки и бритвенного станка.

В поисках толстовки, что непременно захотелось взять с собой, Матвей перерыл шкаф, свалив почти все его содержимое на кровать.

— Войдите! — крикнул он, не оборачиваясь, когда в дверь постучали.

— Съезжаешь?

Матвей дернулся, стукнулся затылком о верхнюю полку и вынырнул из недр шкафа.

— А надо? — спросил он, потирая ушибленное место.

— Да откуда ж мне знать, до чего вы с матерью договорились.

Дед как-то тяжело опустился на стул.

— Я с ней не собираюсь ни о чем договариваться.