Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 60 – Василиса Мельницкая

— Куда? — всполошилась женщина. — Я вас не отпускала!

К счастью, двери лифта закрылись быстрее, чем она успела до них добежать.

— Ненормальная, — высказала я свое отношение к женщине.

— Обычная, — возразил Матвей. — Это ты, Яра, среди простых людей не жила. Они и такими бывают. Скорее всего, кошки похожи, и женщина вступилась за соседку.

— Ты-то откуда знаешь, как простые люди живут? — обиделась я.

Зря, к слову, обиделась. В мире, о котором у меня сохранились воспоминания, такие тетеньки тоже встречались.

— Ты обо мне многого не знаешь, — улыбнулся Матвей. — Если захочешь, потом расскажу. Выходи, приехали.

Карамельку я отправила домой. Только после этого Матвей нажал кнопку звонка. И дверь нам открыли почти сразу.

— Яра! — воскликнул худощавый мужчина в очках. — Яромила Михайлова. Ты повзрослела, но почти не изменилась. Мы встречались в доме Николая Петровича. Но ты меня, скорее всего, не помнишь.

— Откровенно говоря, нет, — призналась я. — Я не присматривалась к гостям, простите.

— Ничего, я и был то у вас всего пару раз, — отмахнулся мужчина. — А это?..

Он взглянул на Матвея. Я представила его, как своего друга.

— Тимофей Геннадьевич, — назвался мужчина. — Ой, что это мы на пороге! Проходите.

Тимофею Геннадьевичу на вид было около сорока лет. По его словам, он занимался наукой. А застать его дома легко, потому что он «страшный домосед», материалы для исследований собирают его помощники, а он обрабатывает, анализирует, пишет статьи.

Он рассказывал это, ловко расставляя на столе чашки и вазочки с печеньем и конфетами. Чай он не предлагал. Скорее, не предполагал отказа. Я слушала эмоциональный фон и не ощущала ничего подозрительного. Обычная реакция человека, который долго ждал встречи и, наконец, радуется, что она состоялась.

— Сегодня вторник? Жаль. По средам Верочка приносит пирог с капустой. Я угостил бы вас пирогом. Да вы угощайтесь, не стесняйтесь. Чай хороший, настоящий китайский. Мне коллега прислал.

Из вежливости мы с Матвеем и чаю испили, и по конфете сгрызли. И только после этого я спросила:

— Так зачем вы хотели меня увидеть?

— Да тут такое дело… — Тимофей Геннадьевич свою чашку отставил. — Я сейчас.

Он скрылся в соседней комнате и вернулся с бумажной папкой в руках.

— Яра, мне достались архивы Николая Петровича. Все, что связано с наукой, с медициной. Он мне их завещал.

— Да, я помню что-то такое, — кивнула я. — В то время я плохо соображала, что творилось вокруг, поэтому воспоминания смутные.

— Это не имеет никакого значения, — сказал Тимофей Геннадьевич. — Дело в самом архиве, вернее, вот в этой папке.

Он похлопал по ней рукой.

— Николай Петрович вел дневник или журнал, называйте это как угодно, — продолжил Тимофей Геннадьевич. — В нем он описывал интересные случаи из практики. Его я и изучал. Кстати! — Он вдруг встрепенулся и уставился на меня. — Я не присваиваю себе его труды. Наоборот! Все будет издано под именем Николая Петровича.

— Я не являюсь его наследницей, — успокоила его я. — Хотя рада, что эти исследования и после его смерти будут помогать людям.

— Да? Но как же так… — растерялся Тимофей Геннадьевич. — Но куда же… кому же…

— Полагаю, вам следует поступить согласно его завещанию. Так что в папке? Это как-то касается меня?

— Касается! Очень даже касается! — вновь оживился Тимофей Геннадьевич. — Николай Петрович описывал и твой случай. Ты же чуть не погибла в пожаре, верно?