Книга Дочь врага Российской империи. Курсантка, страница 78 – Василиса Мельницкая

Яра молчала, словно произошедшее ее не касалось.

— Яр, ты хоть рассказал бы чего, — не вытерпел Савелий. — Как вы поговорили?

— Нормально, — отстраненно ответила Яра. — Она ничего не знает. Иван — мой родной брат. Она была беременна, когда произошла трагедия. Ей пообещали, что забудут о том, что ребенок от отца, если она откажется от меня. Она спасала Ваню, и о выборе не жалеет.

— Кто пообещал? — спросил Савелий.

— Разумовский.

Желание задавать вопросы исчезло. Не то чтобы Савелий боялся Сергея Львовича… Нет, его боялись все. Его мало кто видел, он не участвовал в политической или светской жизни империи, не появлялся на приемах, не водил дружбу с боярскими родами. В академии курс читал, это верно. Но академия — закрытое учебное заведение. Все, что происходило внутри, внутри и оставалось.

Однако все знали, что личный эспер императора — страшный человек. Потому что силен, неуловим и наделен безграничной властью. При этом конкретных примеров его «бесчинств» привести не мог никто. Если судить объективно, то Разумовский не единожды спасал императору жизнь, мастерски раскрывал заговоры, законов не нарушал и репутацию имел безупречную. Кажется, это пугало людей сильнее всего. В непогрешимость Разумовского никто не верил.

— То есть, ты нужна Разумовскому, — уточнил Матвей. — Потому что ты эспер.

— Я всем нужна, потому что я — эспер, — огрызнулась Яра. — И он не исключение. Просто он узнал обо мне раньше многих.

— Неправда, — чуть обиженно возразил Савелий. — Не всем. Для Матвея главное, что ты — его сестра.

— Полагаю, для Савы тоже неважно, эспер ты или нет, — добавил Матвей.

Эмоции Яры чуть потеплели, но выражение лица не смягчилось.

— Вы опять обо мне, как о девушке, — прошипела она. — А если услышит кто?

Прохожих на улицах хватало. Небо очистилось от туч, рабочий день закончился. Но никто не прислушивался к разговору трех парней, что быстрым шагом свернули во двор жилого дома.

— Главное, чтоб не узнали, — парировал Савелий.

Они с Матвеем слегка изменили внешность иллюзией, и навряд ли на улицах Козельска встретится сильный маг, но чем черт не шутит!

Леня пил чай, обмакивая пышный оладушек в вишневое варенье, и внимательно слушал Тамару Егоровну. А она, заполучив благодарного слушателя, с упоением рассказывала ему о детских годах любимого воспитанника Матвеюшки.

Савелий с удивлением взглянул на Матвея, который, сообразив, что происходит, не разозлился и не устыдился, а испытал теплую благодарность. Ясное дело, не за то, что няня в красках расписывала его младенчество, а за то, что она с любовью хранила об этом память.

— Как-то вы рано, — сказал Леня. — Я вас к вечеру ждал. Удачно съездили?

— Ага, — ответила Яра.

— Садитесь к столу, мальчики, — всполошилась Тамара Егоровна. — Чаю с оладушками. Матвеюшка, как ты любишь. А у меня к ужину почти все готово.

— Вы тут телевизор смотрели? — спросил Савелий.

Этого вопроса можно было бы и не задавать. Посмотрев новости, Тамара Егоровна не стала бы так безмятежно приглашать гостей к столу.

— Да когда бы? — откликнулся Леня. — Кран починил. Потом еще кое-что по мелочи. Тамара Егоровна на кухне хлопотала. А что?

— Сава, я сам. — Матвей шагнул вперед. — Идите в комнату, там с Леней поговорите.

— Да, так будет лучше, — кивнул Савелий.

К новости о том, что его убили, Леня отнесся, как любой нормальный человек. То есть, испугался и растерялся. Внешне это проявилось слегка неестественной бледностью и ненадолго остекленевшим взглядом.