Книга Девочка для ледяного, страница 21 – Кристина Юраш

На что способно местное правосудие и органы правопорядка, я не знала. Но рисковать не хотела.

Только сейчас я осознала, что пытаюсь прикрыть убийцу.

Мысль заставила меня задуматься. Зачем я это делаю? Боюсь, что меня тоже повяжут, как соучастницу? Скажут, что я наняла его ради наследства? Или… боюсь, что убийце не понравится? А может…

Я закусила губу и сжала перо так, что оно чуть не сломалось в моей руке.

Я просто не хочу, чтобы его поймали? И всячески пытаюсь, как могу, отвести подозрения?

Так, пока что легенда такая. Муж умер от сердечного приступа. Я разбита горем. Я ведь так любила своего мужа, что света белого за ним не видела.

Слуги тоже не станут болтать, потому что, во-первых, лишаться рабочих мест, во-вторых, кто-то из них может пойти как исполнитель. Если в доме никого не было, то первым делом подозрение падет именно на слуг. К тому же, слуг из дома, где произошло убийство хозяина, на работу потом никуда не берут. Считается плохой приметой.

Да, приятная вещь — круговая порука. Ни я, ни слуги не желают иметь проблемы с законом.

И вот как теперь показать в письме, что я раздавлена горем? Что я пишу его прямо со слезами на глазах?

Слезы!

Я бросилась в ванную, открыла кран и вышла с мокрой рукой. Несколько капель упали на бумагу.

Вот, совсем другое дело! Рыдающая вдова, которая не сумела сдержать слез, пока писала ответ. Теперь выглядит очень убедительно.

Я схватила кружку из-под чая, сполоснула ее под краном и набрала воды, бережно неся ее к столу.

Поехали дальше.

Через полчаса меня тошнило от одинаковых соболезнований, а прочитанные письма были разложены на три стопки. Первая стопка начиналась со слов: «В этот скорбный день мы всем сердцем с вами», вторая стопка — со слов «Жестокая судьба отняла у вас любимого мужа…», третья — «Примите нашу скорбь в связи с безвременной кончиной!».

— У людей совершенно нет фантазии! — проворчала я, беря очередное письмо в руку. Стопка «заплаканных писем» уже лежала на столе, но куча писем не сильно убывала.

— Так, а это у нас что-то новенькое! — удивилась я, открывая письмо. — С глубочайшим прискорбием и неизменной преданностью, с глубоким уважением к памяти покойного, приношу свои соболезнования маркизе Делагарди. Пусть горе покинет ваше сердце как можно скорей, а память сохранит образ супруга…

Так, интересно, кто у нас такой с фантазией?

Только я подумала перевернуть лист, чтобы узнать, у кого хватило совести не переписывать с готовых шаблонов, а написать что-то свое, как вдруг в дверь постучали.

— Миледи! — послышался голос дворецкого.

— Войдите, — кивнула я, отложив письмо.

— К вам приехал один господин. Он желает с вами встретиться, — вздохнул дворецкий. — У него серьезный разговор.

— Кто это? — спросила я, нахмурившись.

— Он не представился.

— Зовите его сюда, — произнесла я, тут же бросаясь к трюмо и надевая вуаль.

Сейчас мне предстоит сыграть роль безутешной вдовы.

В коридоре раздались шаги. Я достала платок, обмакнула его в кружку и прижала к щекам, издавая тихие всхлипы.

— Сюда, господин, — послышался голос Холлингса. — Госпожа убита горем.

Дверь скрипнула, а на пороге стоял высокий мужчина. Словно невидимая рука сжала мои внутренности, когда я посмотрела на него.