Книга Девочка для ледяного, страница 56 – Кристина Юраш

«Наставления благочестивой девы и природа женской сути» врезался в щеку — кожа распухла. «Геральдика древних родов» обрушился на голову — перед глазами вспыхнуло красное.

Книги летели на меня. Больно ударялись об меня углами.

Я прикрыла лицо и голову руками, пытаясь уберечься от этих ударов.

Они били, кололи, толкали. Толстые фолианты, тонкие брошюры, кожаные переплёты, острые уголки — всё это обрушилось на меня, как лавина.

Я закричала, пытаясь отбиться. Уворачиваться. Закрывать голову руками. Они пинали меня, хлестали по лицу. И под конец мне в голову прилетел такой талмуд, что перед глазами потемнело.

Я упала. Но книги продолжали сыпаться, пока я не оказалась похороненной под кучей переплётов, страниц и пыли.

Когда всё закончилось, я лежала, дрожа, с синяками на руках и теле. В ушах стоял звон.

Я отползла, отбрасывая книги в стороны, пытаясь прийти в себя от такой лавины.

Я отбросила книгу «Роды в поместье. Принимаем роды своими руками».

Я смотрела на неё. Сердце билось где-то в горле.

Запрос был выполнен.

Я хотела знать всё о великих родах.

И мне дали руководство по родам.

Еще одна книга «Секреты дикой природы» была отброшена в сторону.

Я услышала, как дверь открывается, а на пороге стоит перепуганный Лиор.

— Мадам! Вы целы? - бросился он ко мне, поднимая меня, скидывая с меня книги и отряхивая меня. - Вы как? Не ушиблись? Я услышал ваш крик и бросился сюда.

Этот жест показался мне странным. Незнакомым. Мой муж никогда бы не побежал на мой крик. Скорее, отправил бы слуг проверить.

Слова. Простые слова. «Мадам! Вы целы?». Но в них — паника. Забота. Страх… за меня. За меня, а не за порядок в доме, не за репутацию, не за последствия.

Я была готова к боли. Готова к одиночеству. Готова к тому, что никто не придёт. Ведь так всегда было. Крик — это просто шум. А я — просто домашний предмет, который можно поднять позже, когда будет время.

И тут он пришёл.

Не послал слуг. Не посмотрел со стороны. Он бросился. Бросился. Как будто мой крик был для него сигналом пожара, а не раздражающим звуком, нарушающим утреннее спокойствие.

— Благодарю вас, - смущенно произнесла я, вспоминая, что тут только что творилось.

— Точно не ушиблись? - послышался голос, полный заботы. - Вижу! Нормально так вас книги обидели!

Он взял мою руку с синяком и ссадинами и положил поверх нее свою. Теплый золотистый свет полился из его пальцев. Его фамильное кольцо засветилось мягким светом, словно утреннее солнце, проникающее сквозь желтую занавеску. Когда он убрал руку, никаких синяков и ссадин на руке не было.

— Мадам, давайте смотреть, где еще, - произнес Лиор.

Я все еще чувствовала, как по руке растекается живительное тепло, успокаивающее, умиротворяющее.

Он положил руку на мою шею, и внутри снова я почувствовала что-то приятное, словно маленькое солнце разгорается внутри меня.

А теперь кто-то защитил.

И в этот момент я почувствовала стыд.

Стыд за то, что позволила себе быть спасённой. Стыд за то, что внутри меня что-то растопилось, что-то древнее и жестокое — и на его месте расцвело нечто мягкое, хрупкое, опасное.

Когда он положил руку на мою шею, я закрыла глаза. Не от страха. От того, что внутри меня действительно загорелось маленькое солнце. Оно растекалось по венам, согревало грудь, разгоняло тень, которую я так долго носила как панцирь.