Книга Девочка для ледяного, страница 58 – Кристина Юраш

Его усмешка была тонкой, почти нежной, как лезвие, скользящее по коже, прежде чем разрезать.

— Нет, — произнесла я. — Я решила восполнить пробел в образовании.

— Это очень похвально для женщины! — заметил Лиор.

И в его голосе прозвучали нотки почти уважения.

Не как учителя, который хвалит ученицу за то, что она не разлила чай.

А как у ученого, который впервые видит, как кто-то прочитал древнюю книгу — и понял её.

— Ладно, так и быть! Помогу вам. Магия Делагарди — это не гром, не буря, не ледяной шторм. Это… точность. Как у архивариуса, который находит письмо, спрятанное в переплете книги, которую никто не трогал триста лет. Вы не приказываете. Вы предлагаете. Вы не требуете знаний — вы вызываете их, как приглашаете гостя на чай. И если вы скажете слишком грубо — она ответит вам сарказмом. Если слишком слабо — не ответит вовсе.

Лиор шагнул мне за спину. Тихо. Без шороха. Как тень, которая решила стать телом.

Его рука — тёплая, ухоженная, с перстнем в виде черной башни — легла поверх моей руки, на которой сверкало кольцо. Его пальцы обхватили мое запястье — не сдавливая, не властно, а как учитель, который берёт руку ученика, чтобы показать, как держать перо.

Его пальцы на запястье — не захват, не грубое прикосновение, не ледяной след убийцы.

Это — тепло человеческой кожи.

Тепло, которое не требует ничего в обмен. Не власти. Не покорности. Не тела.

Просто тепло. Как будто он говорит: «Я не хочу твоего тела. Я хочу, чтобы ты знала, что оно достойно быть увиденным».

За десять лет никто не касался меня так.

Мой муж — прикасался, как к мебели.

Убийца — касался, как к жертве своей темной страсти или пленнице.

А Лиор впервые прикоснулся ко мне, как к человеку.

На мгновение его большой палец скользнул по моей коже, словно проверяя пульс. Этот жест был таким незначительным, таким человеческим, что я забыла вздохнуть.

— Слушайте, — прошептал он, его голос опустился до шёпота, ближе к уху, чем к слуху. — Вы не говорите: «Дай мне знание!» — потому что это звучит как крик бедной нищенки, которой дали кусок хлеба и хотят, чтобы она благодарно ела. Вы говорите… точно.

Он слегка наклонился. Его теплое дыхание коснулось моей шеи.

И у меня в голове промелькнула мысль. Он не хочет, чтобы я была его жертвой. Он хочет, чтобы я была собой.

— Скажите: «Родовая магия холода, древние роды. Покажи мне, что я должна знать!».

Я замерла. Сердце билось в горле. Не от страха. От ощущения — это не он. Это не тот, кто стоит в тени. Это не тот, кто вырывает сердца. Это… другой. И это пугало еще больше.

Он не касается меня, чтобы унизить. Он касается меня, чтобы… научить. И это так отличает его от Лионеля.

— Главное — вежливо. Книги не любят грубостей. Чем больше уважения в вашем голосе, тем охотней они откликнутся.

— Уважаемые книги… — прошептала я.

Мой голос дрожал, но не от страха — от того, что впервые верила в то, что говорю.

— …Прошу вас вернуться на свои места…

На мгновение — тишина.

Потом — шёпот.

Книги на полу не встрепенулись, не улетели.

Они встали.

Как солдаты на параде. Один фолиант за другим — с гладким, почти вежливым скрежетом переплётов. Книга про роды — медленно, как будто смутившись, вернулась на полку, где стояли другие. «Секреты дикой природы» — тоже. Даже «Геральдика древних родов», которая упала с верхней полки, воспарила в воздухе, как птица, и мягко, почти с достоинством, опустилась на своё место.