Книга Лесная жена, страница 127 – Марина Богданович

Слезы бегут по щекам, и я невольно всхлипываю. Нет, не от той пекучей боли, которая разливается от поврежденных мест по всему телу. А от глупой надежды, что, может быть, он все еще хоть немного, но любит меня. Лицемерка! Строила из себя опытную! Поучала Иту не тешить напрасных надежд, а сама… сама так глупо надеюсь.

Из груди снова вырывается то ли стон, то ли всхлип.

- Маленькая, так болит? - Раздается все тот же участливый, до боли родной голос у моего уха. - Попробуй сесть поудобнее. Где мне лучше тебя придерживать?

Роан наклоняется и пытается заглянуть в глаза, но я отворачиваюсь, спешно вытирая слезы рукавом.

- Нина ты плачешь?!

Он разворачивает мою голову к себе. Всматриваясь в мои глаза. Вокруг темнота, но звездного света вполне достаточно, чтобы я могла разглядеть его встревоженное лицо, а он — мои слезы.

Я не могу, не должна верить его нежности. Ведь когда все закончится, будет только больнее.

- Мои слезы не должны тебя беспокоить, - говорю насколько возможно ровно.

Я сижу, опираясь на него здоровым плечом, а мое бедро прижато к его. Конь медленно несет нас в селение. Роан по-прежнему держит мое лицо в своих руках, давно отпустив вожжи. И даже в темноте видно, как после моих слов его взгляд становиться острым.

- Меня беспокоит все, что касается тебя.

Шепчет он, наклонившись совсем близко к моему лицу, а потом его губы накрывают мои. Его руки держат крепко, мне не вырваться, но губы… Его губы касаются меня нежно, как всегда.

Я не хочу сопротивляться. И не могу. Будь, что будет. Сейчас мне нужна эта нежность. Один последний раз. И если это всего лишь сон, то я не хочу просыпаться.

Отвечаю на поцелуй, и слезы теперь бегут ручьями от нахлынувших чувств, которым я так долго не давала волю.

Он отрывается от моих губ и сцеловывает мои слезы. А я вцепляюсь пальцами в его плащ, в страхе, что он исчезнет из моих рук. Растворится, как мираж.

- Маленькая моя, родная, любимая, - шепчет он, покрывая мое лицо поцелуями.

И снова его горячие губы находят мои. Целуют нежно. Сладко-сладко. Хочу забыться, раствориться в этом поцелуе.

Его прикосновения едва ощутимые, как крылья бабочки, сводят меня с ума, вырывая из реальности. Как будто ничего больше не существует. Только он, его дыхание, губы и руки, под которыми я плавлюсь, как воск от пламени. Лишь он умеет целовать так. Трепетно. До дрожи. Словно это последний поцелуй, а затем — хоть смерть.

Вот он останавливается и, придерживая мою голову, прислоняется своим лбом к моему.

- Скажи, что согласна быть моей.

Он говорит совсем тихо, а мне кажется, будто я слышу раскаты грома.

- Ч-что?

- Будь моей, Нина. Только моей, как раньше.

Вот и случилось то, чего я боялась. Встреча с реальностью.

Это сейчас, на эмоциях он просит: «будь моей», а завтра, когда один за другим ему на глаза станут попадаться мужчины, с которыми я проводила ночи, разговор будет другим. Вернее, не будет никакого разговора.

Я попыталась отвести его руки, и он отпустил, переместив одну ладонь мне на спину. Даже через плащ, его прикосновение жгло.

- Ты и сам должен понимать, что это невозможно, - ответила я сухо, отвернувшись.

- Почему? Ты целовала меня только что! Я чувствовал, ты меня не забыла, - он говорил тихо, но в голосе чувствовался надрыв.

И я решила: рубить — так до конца.