Книга Темное сердце, страница 111 – Джульетт Кросс

— Вон. Никто не прикасается к ней. Она — моя собственность. Ты меня понимаешь?

Глаза здоровяка расширились, превратившись в блюдца.

— Конечно, Ммилорд. Вы — гости Скаала.

Очевидно, Лизабет понятия не имела, что Скаал был внешним связующим звеном для того, чтобы вытащить Надю из этой адской дыры. Я снова задался вопросом, какова была ее история. Но сейчас на это нет времени. Вон указал на дверь и зашагал вперед. Второй охранник и Скаал приближались к нам сзади. Я посмотрел на Аню, наблюдая за выражением ее лица, читая ее настроение.

Лицо спокойное, взгляд не заинтересованный, спина прямая, она была готова.

— Он появляется в самые странные моменты.

Ее взгляд метнулся через мое плечо к Паку вдалеке.

— Он приходит, когда в нем нуждаются.

Она ничего не сказала, но двинулась за Воном, когда я подтолкнул ее вперед, положив руку ей на спину. Я хотел позволить своим пальцам задержаться, удержать ее рядом, но эта уловка не сработала бы, если бы Лизабет или ее демоны видели меня.

Пройдя через вход на плитку в шахматном порядке, потолок поднялся прямо на второй этаж, в комплекте с небесными сценами, нарисованными на потолке, и белыми скульптурами ангелов в стиле барокко, играющих на лире или дующих в золотую трубу, выступающую из каждой витиеватой филиграни. И где-то вдалеке нас звали звуки жуткого оркестра.

Вон прошел через пустую комнату и направился по коридору навстречу навязчивому звуку. Аня — вздернув подбородок и уверенной походкой — грациозно последовала за ним. Шли ли мы навстречу своей гибели или нет, она всегда высоко держала голову. Я хотел схватить ее и свалить отсюда к чертовой матери, пока не стало слишком поздно. Но у судьбы, похоже, были планы на нас обоих. Поэтому я пошел дальше, следуя по ее стопам, позволяя ей вести меня, куда бы ни вел этот путь — к смерти или к свободе — это не имело значения. До тех пор, пока мы шли вместе.

Жалобные звуки скрипки, виолончели, гобоя и флейты привлекли нас, мелодия была задумчивой, но не такой душераздирающей, как звук, который идеально гармонировал с мелодией. Чей-то голос. Неземной голос, поющий скорбную песню о красоте и любви совершенной королевы. Очевидно, ода ведьме. Я знал этот звук, тот, который вызывал ощутимые эмоции, которые могли разорвать душу пополам песней. Серафим. Лизабет держала в плену серафима.

Войдя в зал, мы замедлили шаг. Играл оркестр, и серафим стоял в центре. Золотоволосый, с белыми крыльями, пушистыми и совершенными, его платье было из прозрачного белого шелка и выреза в виде буквы v до пупка — являло собой насмешку над тем, кем на самом деле был серафим. Их песенный дар предназначался не просто для восхваления, он должен был буквально поднять человеческие души тех, кто потерял слишком многое, кто потерял надежду и был скован цепями отчаяния. Их голоса могли преображать души. Спасать души. Этот ангел Элизиума теперь был низведен до выставочной лошади, выставленной напоказ и вынужден восхвалять своего рабовладельца своим даром песни. Даже с ощутимым прикосновением его голоса, вибрирующего в воздухе, завораживающего свою демоническую аудиторию, это была лишь малая часть того, что могла сделать песня серафима.

Быстрый осмотр комнаты показал, что каждый мелкий придворный здесь чувствовал песню в своих костях так же, как и я. Но меня не обманули слова серафима. Я был высшим демоном когда-то намного выше этого. Видеть сквозь маску гипнотического трюка ведьмы было слишком легко.