Книга Темное сердце, страница 42 – Джульетт Кросс

Этот ублюдок слишком хорошо меня знал. Знал, что я планирую ее соблазнить. Но нам обоим будет больно, если мы захотим получить удовольствие. Столкновение наших сил, темных и светлых, когда я соединюсь на этом уровне, будет чертовски больно. По крайней мере, мне так сказали. И все же, я все равно хотел погрузить в нее свой член. Хотел ощутить, как эта агония прожигает меня насквозь.

Аня встала с дивана, держа в руках свою цепь.

— Вы кровные братья.

Я подошел к краю балкона, достал из портсигара серную сигарету, закурил, наблюдая, как Аксель выскакивает на сцену под рев аплодисментов толпы внизу.

— Не так, как ты думаешь. Мы разделяем кровные узы по собственному выбору.

Она подошла ко мне, наблюдая за их последней настройкой, когда Аксель схватил микрофон.

— Кажется, вы очень близки. Вы знали друг друга до Падения?

Это было похоже на допрос, который я не хотел продолжать. Воспоминания лучше держать глубоко запрятанными. Но я выпустил струю золотисто-серого дыма и ответил:

— Раньше.

Ее взгляд был устремлен на меня. Она почувствовала, как с меня спадает напряжение. Я не хотел вспоминать, но что-то заставило меня рассказать Ане больше. Чтобы открыться ей больше.

— Аксель спас меня, когда кое-кто, кому я доверял больше всего, предал меня перед Падением, — я с отвращением фыркнул. — А дальше ты знаешь. Ад. Огонь. Кровь.

Проклятье наших душ.

С медленным риффом на электрогитаре толпа взревела, а затем закипела, когда в комнате потемнело и луч прожектора осветил Акселя. Закрыв глаза, он запел одну из своих любимых песен. Мой бедный друг действительно застрял в восьмидесятых. Медленная чувственная мелодия группы Scorpion’s «Я все еще люблю тебя» отдавалась гипнотической силой его голоса.

— Его настоящее имя Гавриил, — признался я, указывая рукой с сигаретой.

Она все еще смотрела на меня.

— Он отказался от своего настоящего имени.

— Но ты этого не сделал, — она положила руку мне на плечо. — Почему ты сохранил свое?

Ее фиолетово-голубые глаза светились в полутьме.

— Я никогда не хотел быть кем-то другим. — Схватив ее цепочку возле ошейника, я притянул ее к себе. — И я никому не позволю отнять у меня то, что принадлежит мне.

Знойные слова о борьбе за любовь и разрушения стен для женщины просачивались в пьянящий, пропитанный сексом воздух. Мне не нужно было опускать взгляд вниз, чтобы увидеть, как пары обжимаются, некоторые трахаются на танцполе под любовную песню Акселя.

Не отпуская моего взгляда, она сказала:

— Твой друг — романтик.

— Действительно. Грустный, сентиментальный дурак.

— Вера в любовь делает его дураком?

— Любви не существует.

Ее фарфоровое лицо исказила хмурая гримаса. Я повернулся спиной к балкону, мои ноги с обеих сторон обхватили ее.

— Она существует, — прошептала она, все еще позволяя мне приблизить свое тело к себе.

Сжав ее бедро своей металлической рукой, я приподнял подол ее облегающей рубашки, нащупывая кожу. Никогда еще я так не ценил особый дар Кости, а именно введение сенсорной технологии вперемешку с ее магией в металл. Я потянул за цепочку другой рукой, притягивая девушку ближе, сосредоточившись на расширении ее зрачков, учащении пульса и ее бессознательно приоткрытых губ.

— Перестань мечтать, ангел, — прошептал я тихо и глубоко. — Мир уже катится к черту. Ангелы и демоны сражаются сами за себя. Больше на за кого. Это дерьмо, называемое любовью, существует сейчас разве что в сказках или фильмах. Не в реальной жизни. И уж точно не в нашем гребанном мире.