Книга На пороге неба. Часть Вторая, страница 153 – Елена Янук

Белая собачка скромно отошла и села, грустно наблюдая со стороны за весельем братиков и сестричек.

— Как зовут ее? — спросила я Алексу. Ее общительная мама незаметно ушла, и мы остались вдвоем.

Девушка внимательно посмотрела на мое платье, я поняла, у кого его позаимствовали, и, пожав плечами, отозвалась:

— Белая? Она всегда одна, особенно ни чем не выделяется, у нее пока и имени нет.

Я подошла к забору и тихо позвала:

— Топотунчик, иди ко мне…

— Это щенки любимых собак хозяина, их называют только благородными именами, а не простонародными, — гордо и несколько недовольно сообщила мне Алекса. — А еще их все любят и балуют, а эта капризка никого признавать не хочет. Тогда уж лучшее ее назвать Льдинкой или Снежинкой, очень она уж холодная.

Я молча кивнула, повернувшись к грустной собачке. Льдинка? Как бы ни так! Просто она умнее других и ей жить грустно.

— Топотушечка… грустная девочка… Тебе плохо? — Топотушка наконец подошла ко мне и понюхала протянутую руку.

Где-то за спиной хмыкнула Алекса.

— Ну, если она тебя признает, что даже подошла на зов, то бери ее себе! Я уговорю хозяина подарить ее тебе. Мне надоело смотреть, как она увядает. Или тебе держать ее негде?

Я грустно кивнула. Смысл брать ее к родителям. Да еще я не знаю, что дальше будет со мною.

— Есть где держать, но… Просто я учусь, мне будет не до нее… — вежливо отозвалась я, склонившись к щенку. Топотушка уже облизывала мне руку, радостно виляя хвостом.

— Ты смотри! На самом деле признала за хозяйку! — удивленно пробурчала Алекса, когда песик попытался перебраться ко мне через плетень.

Я радовалась собачьей радости, наслаждалась ее любовью, но при этом чувствовала будто обманываю ее.

Послышались шаги, я повернулась и увидела, как по усыпанной гравием дорожке к дому в сером плаще приближается Армин-Игнир-принц Черешен-Де Ринги, сын короля-дракона.

Я понимала, что не могу сейчас говорить с ним, горло будто свело судорогой, во рту сразу стало сухо. Опустила Топотушку на землю и холодно посмотрела на дракона. И без предисловий начала эльфийском:

— Где мои братья? Я вроде согласилась на все ваши условия… — И очень надеялась больше никогда не просыпаться. — Так почему я еще… здесь? Зачем меня тогда спрашивали, раз была не нужна? Еще одна насмешка?

Игнир сухо ответил на эльфийском, и только на один вопрос:

— Это был брак. Драконий. Я выяснил, что драконницы сгорают от переизбытка магии к двадцати восьми годам. Единственный шанс выжить дает проклятие дракона. То самое, что делает человеческих женщин, ставшими «проклятием», бессмертными. Я хотел помочь…

— Я обошлась бы без вашей помощи! — выпалила я до глубины души оскорбленная его выходкой.

Брак, надо же!

Игнир невозмутимо кивнул и сухо поинтересовался на людском, у возникшей позади меня мамы Алекс.

— Лексан, ты предложила гостье поужинать?

Пухленькая тетушка гневно отозвалась:

— Конечно, хозяин, как вы думаете⁈ Конечно предложила! А Алекса ей вон даже пса вашего подарить хотела, только ваша девушка не взяла.

Я с грустью повернулась к Топотушке. Собака тоже загрустила.

Игнир комментировать подарок не стал. Он повернулся ко мне и спросил:

— Тогда нам пора. Летим?

Он протянул мне руку. Я не приняла ее, но шаг навстречу сделала.

Лео

Я не помню ни секунды из времени пребывание у Темных, когда очнулся, надо мной с заплаканными глазами стояла Хиль, которая взволнованно говорила маме Айон: