Книга Скальпель против волшебства, страница 121 – Мария Волконская

– Он уж стал самим собой, Дреймор. У человека теперь дело есть, оставь его.

– Да, не мешай ему ужинать, Дреймор!

– Фурункул тебе на задницу, парень, отойди от помощника госпожи лекарки, – рявкнул сапожник.

– Чего пристал? Зачем подначиваешь? – отовсюду послышались голоса, все более и более смелые.

Горожане знали, что Хаквис теперь работает в лекарне, не могли они не заметить и внешнего преображения Дункана. Но все же, именно излечение дочери Ядвинов, при встрече обнимавшей спасителя, поставило точку в этом многолетнем вопросе, окончательно перетянув симпатии на сторону бывшего пьяницы.

– Че вы все на меня накинулись? – рявкнул Дреймор. – Думаете, самые умные?

– Думаем, – Ивель снова стащила полотенце и, показательно вытряхнув его, забросила на плечо, – и тебе советуем. Попробуй, увлекательное занятие.

Охотник оскалился, но молча вернулся за стойку, заказав еще пива.

***

Маргарита уселась за стол в читальном зале и едва успела стянуть шарф, как Греттус водрузил перед ней массивный фолиант, обдав запахом плесени и пыли.

– Легенды и сказания Западных Пределов от Великого Исхода да наших дней, – прочла вслух девушка. – Нашел что-то про каралисков?

Греттус уверенно кивнул и пролистал почти полкниги до нужной главы. Рита погрузилась в чтение, пока альбинос приплясывал от нетерпения.

Как и говорил старичок на Празднике Грозовых камней, когда-то каралиски считались если не одомашненными животными, то важными спутниками людских поселений.

– Смотри, – прошептала девушка, – вот эта глава! – Со страницы на нее глядел гордо вскинувший косматую голову летающий лис.

Юноша активно закивал, нервно сдул отросшую платиновую челку со лба.

Испокон веков в этом краю мясокост рос лишь у подножия Грозовых гор, где земля напитана молниями, а пыль, оседающая после летних бурь, покрывала почву серой искрящейся вуалью.

Люди не просто добывали грозовой камень, они чтили его почти религиозно.

Шахты и плавильные печи работали днем и ночью, а зола и осколки, оставшиеся после обработки, высыпались в землю, питая ее. В этом не было суеверия или обряда, только спокойное знание, передаваемое поколениями: то, что забрано из почвы, должно быть возвращено обратно. Мясокост впитывал остаточную силу породы. Его тугие плоды наливались темно-синим, почти чернильным соком. Каралиски прилетали из чащобы, чтобы найти дерево, прокусить плод с почти каменной шкурой и унести поглощенные семена с собой, распространяя деревья.

Западные Пределы процветали, клубни мясокоста во все времена считались ценнейшей культурой, спасшей Эльдорию не в одной войне.

– Это же… симбиоз! – у Риты пересохло в горле от волнения. – Люди, каралиски, мясокост и горы… все было связано в одну систему. В голове не укладывается, как люди могли забыть это?! А потом шахты закрылись, лисы озверели, их начали уничтожать, следовательно… – она выждала паузу, но Греттус пролепетал что-то о майских жуках, – деревьев стало еще меньше, потому что семена некому распространять! Все складывается! Это же так логично! – Ее разум, привыкший к стройным теориям и дотошному анализу ликовал. – Вот бы рассказать Тарису, – ляпнула Маргарита и тут же прикусила язык, надеясь, что в полумраке читальне не видны ее покрасневшие щеки. – Но зачем им нужна была руда, Греттус?