Книга Жена на полгода, страница 36 – Ольга Иконникова

— Как бы ты не противился этому, отец, но Айрис с сегодняшнего дня — хозяйка в этом доме, и если ты не намерен сегодня же вечером его покинуть, то тебе придется с ней общаться. Поэтому давай не будем портить друг другу настроение и постараемся мирно сосуществовать.

— Хозяйка? — расхохотался вдруг герцог. — Она скорее похожа на горничную. Хотя нет, даже не так — ни одна наша горничная не надела бы столь простого платья.

Это было явным преувеличением — ткань моего платья была качественной и отнюдь не дешевой. Да, у него был простой покрой, но я всегда относилась к одежде довольно равнодушно. И оно было ничуть не хуже, чем то, что было надето, на мадемуазель Ганьер.

Своими словами его светлость хотел обидеть меня, но добился другого — он меня разозлил. Я отложила приборы в сторону и, послав своему свекру самую широкую из своих улыбок, сказала:

— О, простите, папенька, я не знала, что на ужин в семейном кругу требуется надевать драгоценности и шелковые платья. Но я непременно это учту.

Слово «папенька» окончательно вывело герцога из себя. Он побагровел и прорычал:

— Не смейте называть меня папенькой, сударыня! Насколько я понимаю, ваш брак из разряда временных? Ну, что же — выполняйте свои функции с надлежащим тщанием и наслаждайтесь тем положением, в котором оказались. Но не забывайте, что однажды в полночь ваша карета превратится в тыкву, и вы вновь станете той, каковой были изначально.

— Благодарю вас за столь поучительное наставление, сударь, — серьезно ответила я. — Я постараюсь это запомнить. А теперь, если не возражаете, давайте вернемся к ужину - я ужасно голодна.

Я бросила быстрый взгляд на маркиза и, к своему удивлению, отнюдь не увидела на его лице недовольства — напротив, мне показалось, он едва сдерживал смех. А вот мадемуазель Ганьер явно чувствовала себя неловко.

Лефевр же яростно отбросил в сторону салфетку и поднялся из-за стола:

— У меня напрочь пропал аппетит.

И, громко стуча по паркету каблуками сапог, покинул столовую залу. Быть может, он ждал, что сын остановит его, но ничуть — маркиз продолжал наслаждаться жареным гусем, словно ничего не случилось. Когда же за его светлостью закрылась дверь, мы с мадемуазель Ганьер тоже вернулись к трапезе.

Время от времени я замечала на себе изучающий взгляд Селесты, но никак не реагировала на него. Да, я не бывала в высшем обществе, но мое воспитание было вполне достойным, и я умела вести себя должным образом и отнюдь не путалась в столовых приборах.

Конечно, ненависть герцога была неприятной, но с этим ничего нельзя было поделать. К тому же, Лефевр совсем меня не интересовал — учитывая, как сильно он хотел, чтобы его сын обзавелся наследником, вряд ли он принял бы участие в убийстве своих невесток. А раз так, то мне не следовало тратить на него время.

Ну, а почему сам маркиз столь расточительно пренебрегал шансом получить законного сына, мне было пока не понятно. Может быть, он хотел, чтобы его отпрыск был одарен магически, а для этого требовалось какое-то особое сочетание магии его родителей, и каждый раз обнаруживая, что искомого сочетания не получилось, он стремился как можно скорее избавиться от одной жены, чтобы попытать счастья со следующей?

— Простите его светлость, сударыня, — робко сказала мадемуазель Ганьер и заметно покраснела при этом. — Обычно он не ведет себя подобным образом. Но ваше появление для нас оказалось большой неожиданностью.