Книга Жена на полгода, страница 49 – Ольга Иконникова

— Славный получился пирог, ваша светлость! — похвалила меня мадам Мелиса, когда мы достали противень из печи. — Я поставлю его в самый центр стола.

Так она и поступила, и когда я пришла в столовую залу, где на огромном столе уже стояли всевозможные вкусности, то именно мой яблочный пирог занимал почетное место. Здесь были и простое печенье, и сырные лепешки, и пироги со всевозможными начинками, и даже красивейшее пирожное с башнями из взбитых сливок (наверняка, плод трудов самой мадам Мелисы).

И хотя я была уверена в качестве своего пирога, наблюдать за тем, как мужчины начали пробовать его, было крайне волнительно. Поскольку именно этот пирог был выделен на столе особо, ни для кого не было секретом, кто его пек.

Но вот его попробовал месье Томази, и по тому, как его лицо осветила мягкая и одобрительная улыбка, я поняла, что он произвел на Даниэля впечатление. А вот герцог Лефевр мой пирог демонстративно обошел стороной, но я была к этому готова.

Женщинам тоже не воспрещалось поучаствовать в дегустации, и я отдала должное и пирожному мадам Мелисы, и меренгам мадемуазель Селесты, и даже лепешке Камилы, большую часть которой уже героически запихал в себя лакей Жак.

Маркиз Ренуар припозднился, но когда он вошел в залу, все почтительно расступились, пропуская его к столу. Он тоже, как и большинство присутствующих, предпочел начать с моего пирога.

Я замерла, когда первый кусочек исчез у него во рту, и приготовилась к тому, чтобы принимать очередную восхищенную похвалу. Но нет — на лице его светлости появилось выражение не восторга, а ужаса. Он вздрогнул, резко поставил тарелку на стол и вышел из комнаты, не произнеся ни слова.

В пирог попало что-то, чего не должно было там быть? Это была первая мысль, что пришла мне в голову. Быть может, уголек или твердый орех, который попался маркизу на зуб? Ведь если бы его светлости просто не понравился вкус пирога, то вряд ли он стал бы демонстрировать это столь оскорбительным образом.

Достаточно было свести всё это к шутке и переключиться на другие лакомства.

Я так и стояла в стороне — растерянная, ничего не понимающая, с трудом сдерживая слёзы, — до тех пор, пока ко мне не подошла Селеста.

— Не переживайте так, ваша светлость, — тихо сказала она. — У вас получился отличный пирог! Я сама только что его попробовала.

— Отличный? — горько усмехнулась я. — Настолько отличный, что маркиз не смог проглотить более одного кусочка?

— О, ваша светлость, поверьте, это не имеет к вам никакого отношения! — она тоже, как ни странно, заметно нервничала. — Это давняя история, и лучше вам ее не знать. И не сердитесь на его светлость — уверяю, он совсем не хотел вас обидеть.

— Не хотел, но обидел, — возразила я. — И если мой пирог оказался настолько плох, то лучше бы его светлость сказал мне это в лицо.

— Да нет же, Айрис! — мадемуазель Ганьер впервые назвала меня по имени — должно быть, от волнения. — Ваш пирог превосходен! Но он настолько необычен, что напомнил и его светлости, и мне еще один такой же праздник. Ах, мне не хотелось бы говорить об этом, простите!

Но я посмотрела на нее столь требовательно, что она сдалась:

— Несколько лет назад точно такой же пирог — с сыром и яблоками — приготовила в замке другая женщина. Я тогда еще подумала, что это очень странный рецепт. Я и подумать не могла что можно вот так соединить сыр и яблоки и получить такой замечательный вкус.