Книга Забираю вас себе!, страница 146 – Тина Солнечная

— Вот это я понимаю! — Сайра хлопает в ладоши. — Вот это настрой! А то я уж боялась, ты остепенилась. Она поднимает один из кнутов, похожий на украшение: тонкие цепочки с обожжёнными наконечниками. — Это один из моих любимых. Я называю его «песня боли». Не оставляет ран, только сдирает кожу. Смотри.

И она снова взмахивает — по спине Кайрена, по уже уставшей от боли плоти. Тело вздрагивает. Молча. Покорно.

А я внутри… Я кричу. Надо вырваться. Надо остановить. Пожалуйста, хватит, хватит, хватит…

Но всё, что мне остаётся — тонуть. Тонуть в волне чужого страдания, которое каким-то извращённым способом наполняет меня. Бьёт током. Согревает. И я чувствую, как это приятно Таше. Как ей нравится. Как она смеётся вместе с подругой, ловя каждый вдох, каждый стон, каждое сжатие мускулов.

— Попробуй теперь ты, — Сайра протягивает цепочный кнут. — Осторожно, на вдохе. И держи темп. Не давай им расслабиться.

Таша принимает орудие с грацией танцовщицы. Подходит к Томрину. Смотрит. Наклоняет голову. — А ведь раньше ты кричал, когда я делала вот так, — говорит она и наносит удар. Цепи впиваются в кожу. Кожа вздрагивает. Воздух наполняется запахом металла и боли.

А я… я смотрю, кричу, плачу. И не могу остановить её.

Они смеются вместе. Сайра подсказывает. Таша комментирует. Они обсуждают технику, ритм, амплитуду, реакцию. Им весело. Им весело.

И в какой-то момент они обе стоят над телами моих мальчиков, оба кнута в воздухе, оба раз за разом ложатся на их спины. Дуэтом. Как будто это искусство. Как будто это игра.

А я — заперта. Слышу их стоны. Чувствую каждый удар. И не могу ни закрыть глаза, ни закричать. Только тонуть.

Часы текли, как в аду.

Сначала была паника. Дикая, клокочущая истерика, где-то внутри меня, в самой глубине, как цунами, зажатое в бутылке. Я не могла ни кричать, ни двигаться, ни уйти — только смотреть и чувствовать, как Таша смеётся, играет, учится. И как мои мальчики гнутся под её руками.

Они переместились в другую комнату. Та, где был каменный пол, цепи, кольца в стенах. Комната, которую я даже не сразу вспомнила.

Теперь издевательства стали другими.

Сложнее. Глубже.

Сайра что-то комментировала, подбадривала, рассказывала, как «правильно распределять давление», чтобы мышцы «играли», а не рвались. Таша слушала внимательно. Поглощала каждый совет. Улыбалась. И пробовала — снова и снова.

Я тонула.

И вдруг — взгляд.

Томрин.

Он лежал на боку, дышал тяжело, но смотрел прямо на неё. И в его взгляде не было страха. Было понимание. Внимательное, чёткое, обжигающее.

Он понял.

Он смотрел на Ташу, но видел меня. И я поняла — он узнал. Он почувствовал: это больше не я.

Он повернул голову к Кайрену. Тот стоял на коленях, руки в железных кольцах, лицо в крови, но кивнул. Тихо. Едва заметно.

Они оба поняли.

Что это больше не я. Что я потерялась. Что всё стало слишком плохо.

И вот тогда — в этой тишине между двумя мужскими взглядами — что-то во мне надломилось.

Ты должна вернуться.

Если не сейчас, если ещё чуть-чуть, если дать ей ещё чуть больше воли, ни один из них не выживет.

Для той Таши это будет просто очередная ночь. Очередной спектакль. Её игры.

Но я... я не смогу это пережить.

Я попыталась вспомнить, как получилось в прошлый раз. Вспомнить — что я почувствовала, что сделала, когда смогла вернуть контроль. Но теперь всё иначе. Она сильнее, чем тогда. Вкус власти, вкус боли — слишком сладок для неё, и я — слабее.