Онлайн книга «Белая обезьяна»
|
– Моя сестра, – сказал Фрэнсис Уилмот. – Мистер Форсайт, – сказала сестра. Она посмотрела на Джона, а Джон посмотрел на нее. Она была тоненькая, но крепкая, в длинном темно-коричневом жакете, бриджах и сапогах; волосы короткие, темные, под мягкой коричневой фетровой шляпой. Лицо, бледное, сильно загорелое, выражало какое-то сдержанное напряжение; лоб широкий, чистый, носик прямой и смелый, рот ненакрашенный, довольно большой и красивый. Но особенно поразили Джона ее глаза – как раз такие, какими в его представлении должны быть глаза у русалки. С чуть приподнятыми уголками, немигающие, и карие, и манящие. Он не мог разобрать, не косит ли она самую малость, но если и так, это только украшало ее. Он смутился. Оба молчали. Фрэнсис заявил: «А я, знаете ли, голоден», – и они вместе направились к остальным. Джон вдруг обратился к сестре: – Так вы только что приехали, мисс Уилмот? – Да, мистер Форсайт. – Откуда? – Из Нэйзби. Это между Чарлстоном и Саванной. – А, Чарлстон! Чарлстон мне понравился. – Энн больше нравится Саванна, – сказал Фрэнсис Уилмот. Энн кивнула. Она была, по-видимому, неразговорчива, но пока, в небольших дозах, ее голос звучал приятно. – Скучновато у нас там, – сказал Фрэнсис. – Все больше негры. Энн никогда еще не видела живого англичанина. Энн улыбнулась. Джон тоже улыбнулся. Разговор замер. Они подошли к еде, разложенной с таким расчетом, чтобы вызвать максимум мускульной и пищеварительной энергии. Миссис Пэлмер Харисон, дама лет сорока, с резкими чертами лица, сидела, вытянув вперед ноги; Гэрдон Минхо, английский романист, пристроил свои ноги более скромно; а дальше сидело множество девушек, все с хорошенькими и отнюдь не скромными ножками; немного в стороне мистер Пэлмер Харисон кривил маленький рот над пробкой большой бутылки. Джон и Уилмоты тоже сели. Пикник начался. Джон скоро увидел, что все ждут, чтобы Гэрдон Минхо сказал что-нибудь, кроме «да», «да что вы!», "а", "вот именно! ". Этого не случилось. Знаменитый романист был сначала чуть не болезненно внимателен к тому, что говорили все остальные, а потом словно впал в прострацию. Патриотическое чувство Джона было уязвлено, ибо сам он держался, пожалуй, еще более молчаливо. Он видел, что между тремя девочками Блэр и их двумя подругами готовится заговор – на свободе отвести душу по поводу молчаливых англичан. Бессловесная сестра Фрэнсиса Уилмота была ему большим утешением. Он чувствовал, что она не захочет, да и не вправе будет примкнуть к этому заговору. С горя он стал передавать закуски и был рад, когда период насыщения всухомятку пришел к концу. Пикник – как рождество в будущем и прошлом лучше, чем в настоящем. Затем корзины были вновь упакованы, и все направились к автомобилям. Обе машины покатили к другому кургану, как говорили – в двух милях от места привала. Фрэнсис Уилмот и две девочки Блэр решили, что поедут домой смотреть, как играют в поло. Джон спросил Энн, что она думает делать. Она пожелала увидеть второй курган. Они сели на лошадей и молча поехали по лесной дороге. Наконец Джон сказал: – Вы любите пикники? – Определенно – нет. – Я тоже. А ездить верхом? – Обожаю больше всего на свете. – Больше, чем танцы? – Конечно. Ездить верхом и плавать. – А! Я думал... – и он умолк. – Что вы думали? – Ну, я просто подумал, что вы, наверно, хорошо плаваете. – Почему? Джон сказал смутившись: – По глазам. – Что? Разве они у меня рыбьи? Джон рассмеялся. – Да нет же! Они, как у русалки. – Еще не знаю, принять ли это за комплимент. – Ну конечно. – Я думала, русалки малопочтенные создания. – Ну что вы, напротив! Только робкие. – У вас их много в Англии? – Нет. По правде сказать, я их раньше никогда не видел. – Так откуда же вы знаете? – Просто чувствую. – Вы, наверно, получили классическое образование, В Англии ведь это, кажется, всем полагается? – Далеко не всем. – А как вам нравится Америка, мистер Форсайт? – Очень нравится. Иногда нападает тоска по родине. – Мне бы так хотелось попутешествовать. – Никогда не пробовали? Она покачала головой. – Сижу дома, хозяйничаю. Но старый дом, вероятно, придется продать хлопком больше не проживешь. – Я развожу персики около Южных Сосен. Знаете, в Северной Каролине. Это сейчас выгодно. – Вы живете там один? – Нет, с матерью. – Она англичанка? – Да. – А отец у вас есть? – Четыре года как умер. – Мы с Фрэнсисом уже десять лег сироты. – Хорошо бы вы оба приехали как-нибудь к нам погостить; моя мать была бы так рада. – Она похожа на вас? Джон засмеялся. – Нет. Она красавица. Глаза серьезно посмотрели на него, губы чуть-чуть улыбнулись. – Я бы поехала с удовольствием, но нам с Фрэнсисом нельзя отлучаться одновременно. – Но ведь сейчас вы оба здесь. – Завтра уезжаем; мне хотелось увидеть Кэмден. – Глаза опять стали внимательно разглядывать лицо Джона. – Может, наоборот, вы поедете с нами и посмотрите наш дом? Он старый. И Фрэнсису доставили бы удовольствие. – Вы всегда знаете, что доставит вашему брату удовольствие? – Конечно. – Вот это здорово. Но вам правда хочется, чтобы я приехал? – Ну да. – Я-то очень хотел бы; ненавижу отели. То есть... ну, вы знаете. Но так как он и сам не знал, трудно было ожидать, что она знает. Она тронула лошадь, и иноходец Джона перешел на легкий галоп. В просветы нескончаемого соснового леса солнце светило им в глаза; пахло нагретыми сосновыми иглами, смолой и травой; дорога была ровная, песчаная; лошади шли бодро. Джон был счастлив. Странные у этой девушки глаза, манящие; и верхом она ездит даже лучше, чем девочки Блэр. – Англичане, наверно, все хорошо ездят? – спросила она. – Почти все, если вообще ездят; но сейчас у нас верховая езда не в почете. – Так хотелось бы побывать в Англии! Наши предки приехали из Англии в тысяча семисотом году – из Вустершира. Где это? – Это наш Средний Запад, – сказал Джон. – Только совсем не такой, как у вас. Там много фруктовых садов – красивая местность: белые деревянные домики, пастбища, сады, леса, зеленые холмы. Я как-то на каникулах ездил туда гулять с одним школьным товарищем. |