Книга Жажда крови, страница 161 – Кэтрин Диан

— Тебе не обязательно говорить об этом со мной. Намёк, намёк.

— Я не знаю, где она, и она не отвечает на звонки, — выдавил Кир, всё ещё обхватив голову руками.

— Ну что ж…

Джодари откинулся на спинку стула и отодвинул свою кружку в сторону, когда к ним подошла официантка с двумя нагруженными тарелками. Она поставила одну перед Джодари, а другую — у локтя Кира.

— Завтрак на ужин, — поддразнила она. — У нас иногда бывает такое.

— Спи весь день, веселись всю ночь, — ответил Джодари.

— Могу только мечтать о таком. Ещё кофе?

— Для него, да.

— Похоже, ему это не помешает, — она подмигнула. Да, ей могло быть от 20 до 45, а может, и все 60. — Я вернусь со свежим кофе.

— Спасибо.

Джодари подтолкнул тарелку Кира локтем.

— Ешь свои чёртовы вафли. Тогда я скажу тебе, где Мира.

* * *

Кир направился через залитое лунным светом кладбище к одинокой фигуре, сидевшей перед надгробием со скрещенными ногами. Мира повернула голову при его приближении, и лунный свет упал на её лицо, холодное и мрачное. Кружились снежинки.

Когда Кир подошёл на несколько шагов, она обречённо произнесла:

— Джодари сказал тебе.

Он остановился, внезапно почувствовав неуверенность, не желая нарушать её уединение в чём-то столь личном.

— Можно мне побыть здесь?

— Да.

Кир сократил расстояние и сел на холодную колючую траву рядом с ней. Он обхватил себя руками за голени. То, что он не прикасался к ней, вызывало острую боль в груди, но он мог сказать, что она этого не хотела. Её взгляд вернулся к надгробию. На нём было два имени.

Эллисон Дженсен.

Бенджамин Дженсен.

— Мне жаль, что ты потеряла их, Мира, — тихо сказал Кир.

Она не сразу нашла в себе ответ.

— Мне было тяжелее потерять отца, чем маму. Казалось бы, всё должно быть наоборот. Мне было всего четырнадцать, когда умерла моя мама, и я была ближе к ней, чем к отцу. Но с ней ничто не оставалось недосказанным. Это была потеря. Это было больно — Боже, как это было больно — но о ней я в первую очередь помню любовь.

После долгого молчания Кир спросил, страшась ответа, но желая его услышать:

— Твой отец был другим? Ты сказала, что он ушёл в себя.

— Мой отец отгородился от меня. Не из жестокости, но всё равно он это сделал. И когда он умер, это ощущалось… как вопрос, на который никогда не будет получен ответ. Это было похоже на… я не знаю. Неполноту? Как незаконченный разговор. Это было очень болезненно. Ты понимаешь разницу?

У Кира перехватило горло. Было трудно ответить.

— Когда ты так говоришь, то да.

— Одной из первых вещей, которые ты мне сказал — это то, что у тебя опасная работа и рано или поздно тебя убьют.

У него внутри всё щемило при воспоминании об этом. Он никогда бы не сказал ей этого, если бы знал, что они будут вот так сидеть здесь вместе. Но как он мог взять свои слова обратно?

— Мира…

Её взгляд был прикован к надгробию.

— Если мне когда-нибудь придётся потерять тебя, я хочу почувствовать боль и утрату. Если мне придётся потерять тебя, я хочу почувствовать, как это разрывает моё сердце на части. Я пойду на этот риск. Ради тебя я пойду на это, — горло Кира так сжалось, что он едва мог дышать, потому что надвигалось нечто большее. Он чувствовал это. Мира продолжала напряжённым голосом: — Но я не собираюсь всю оставшуюся жизнь рисковать ради ещё одного незаконченного разговора. Я не переживу, если потеряю тебя и пойму, что ты никогда по-настоящему не был со мной.