Книга Помощница. Дипломная работа с осложнениями, страница 95 – Елена Кутукова

Его глаза вспыхнули жутким удовольствием, и следующие слова заставили меня внутренне съёжиться:

— Но всё-таки приятно знать, что с ними разделались.

Мне стало физически противно. Грудь сдавила волна отвращения и гнева. Он говорил об этом с таким циничным удовольствием, словно речь шла не о людях, а о мусоре, который кто-то убрал с его пути. Предвкушать расправу над детьми, называть их чудовищами… Единственным настоящим монстром в этой комнате был он.

— А ещё, милая, безупречная и трудолюбивая Элоиза, — продолжал Михель, наслаждаясь каждым своим словом, — мне безумно нравится, что твоя смерть и смерть этих избалованных поганцев послужат благому делу. Сердце перевёртыша — это необходимый ингредиент для зелья, дающего невероятную магическую силу. И за свою помощь я, конечно же, это получу. Позднее.

Я стиснула зубы, чтобы не сорваться и не крикнуть в ответ. Но, несмотря на весь ужас ситуации, нужно было продолжать разговор, чтобы выиграть время.

— Почему позднее? — спросила я, делая вид, что интересуюсь его планами.

— Потому что зелье, которое будет изготовлено с помощью твоего сердца, предназначено для другого, — ухмыльнулся он.

Я прищурилась, стараясь выглядеть любопытной, хотя от каждого слова меня бросало в дрожь.

— А ты вообще знаешь рецепт? — спросила я, надеясь выбить его из равновесия.

На мгновение Михель замялся. Его самодовольная улыбка исчезла, и он, похоже, не хотел признаваться в своей неосведомлённости.

— Нет, — выдавил он сквозь зубы, его взгляд потемнел. — Но прошу не волноваться. Очень скоро сюда придут те, кто умеет его готовить.

Его голос стал хищным, и он добавил:

— Да, будет больно. Но, знаешь, порой ради величия нужно идти на жертвы.

Я почувствовала, как сердце сжалось, но продолжала цепляться за разговор.

— Я хоть знаю ваших сообщников? Мы, наверное, в доме одного из них?

Михель фыркнул, словно вопрос его позабавил.

— Нет, Элоиза, ты их не знаешь. Использовать чужой дом для таких целей было бы глупо. А вот арендованная усадьба — другое дело.

Его слова прозвучали так, словно он гордился своей предусмотрительностью.

В этот момент я почувствовала, как браслет на запястье вдруг потеплел. Очевидно, кто-то пытался отправить мне сообщение. Но дотянуться и прочесть его я не могла. Более того, не могла позволить себе привлечь внимание Михеля к браслету.

Он слегка наклонился ко мне и сказал с ехидной улыбкой:

— Что ж, наверное, я оставлю вас, Элоиза, одну. Всё-таки это последние часы вашей жизни. А я уже достаточно убедился, что вам не выбраться.

Я видела, как он направился к двери. Шаги были медленными, почти ленивыми, словно он наслаждался моментом. Дверь за ним захлопнулась, и я услышала, как ключ провернулся в замочной скважине.

Я осталась одна.

Комната была тускло освещена, без окон, с голыми каменными стенами, которые создавали ощущение бесконечной замкнутости. Воздух был затхлым, пахло пылью и сыростью.

Подождав пару минут, чтобы убедиться, что он не вернётся, я вновь сжала подвеску на браслете. Шёпотом я передала всё, что узнала.

"Увы, этого слишком мало", — подумала я с горечью.

Теперь оставалось только лежать, ждать и надеяться. Надеяться на чудо. На то, что меня ищут. Что меня спасут.

Я потеряла счёт времени. Может быть, прошёл час, а может, меньше. Внезапно тишину нарушил скрежет ключа в замке.