Книга Увольняюсь, Ваша Светлость!, страница 81 – Наталья Варварова

Таким образом, я и очутилась в спальне Конвея; где-то около четырех часов дня. К этому моменту, кроме детской, мы проверили еще две гостевых спальни, а также заглянули в мою.

Гортензия с Розой знали свою работу. И я бы позволила себе заниматься другими делами, однако пока остерегалась оставлять их даже вдвоем — до тех пор, пока мы с Пересом не согласуем новый график.

Шантажист мог бы хлопать в ладоши. Он намекал на то, что Конвей приведет меня сюда развлекаться, а я вхожа в святая святых со связкой ключей до глубокой ночи. Вот этим служанка и отличалась от леди.

Прислуга в Сноу-Лодже приступала к своим обязанностям в шесть-семь утра и отправлялась по комнатам около девяти вечера. Такой распорядок в столице считался нормальным. В провинции рабочий день слуги начинался с пяти утра. Я, в свою очередь, раньше девяти не просыпалась и нагло рассчитывала, что мне удастся сохранить все ранее заведенные привычки — включая поздний завтрак около десяти.

Попав в комнату к Сноу, я преспокойно уселась в кресло лорда неподалеку от камина. Заглядывать в шкаф вообще не входило в мои планы. Я разумная женщина, и знание, какую расцветку исподнего он предпочитает, не сбило бы меня с пути истинного. Однако зачем рисковать?

Не глядя на ложе, на котором герцог спокойно разместился бы и поперек, я осмотрелась. Царил то ли траур, то ли привычная для демонов атмосфера парадного мрака. Кровать, безусловно доминировала. В отличие от пестрящей зеленью мастерской, цветы здесь были представлены в темном колоре и в стадии бурного цветения.

Мебели еще меньше, чем у меня в комнате. Пара кресел, рабочий стол, несколько невысоких столиков разного назначения. Но, разумеется, первым делом я искала портрет изумительной светловолосой феи.

И я его нашла. Как ни боролась с собой, по сердцу словно царапнули булавкой. Такая женщина, тем более мать его сына, заслуживала, чтобы герцог ее помнил.

Картина висела над рабочим столом. И если у Френсиса леди смотрела прямо и будто чего-то ждала, то здесь она поднималась по плохо сохранившейся лестнице спиной к зрителю. Конечно, это могла быть любая стройная блондинка в платье, похожем на свадебное, и с такими же волосами, как у герцогини...

Но я не сомневалась, что это уходила именно она. Впереди бушевало море, и другого выхода, кроме как погрузиться в пучину, у героини полотна не оставалось. Скорее всего Конвей заказал его уже после смерти жены.

Девушки заметили мой ошеломленный взгляд, но комментировать на этот раз не стали. Они спорили между собой, имелась ли пара у пододеяльника, и… устроили драку.

— Дура. Здесь шашечки, а тут кружочки. Сложи два плюс два. Прав был твой Вилли, когда на тебе не женился, — прорычала Гортензия.

Впрочем, Роза не сочла нужным пререкаться. Она молча метнула в старшую бледно-розовый шар, который к тому же еще и искрил. Та охнула и выставила вперед сведенные вместе ладони. Шипящее недоразумение полетело в мою сторону, плюясь и уменьшаясь в объеме.

Я инстинктивно шарахнулась влево. Разряд ударился о спинку кресла. Возможно, он все же вошел в контакт с окружавшей меня защитой — потому что, вместо того чтобы погаснуть, вспыхнул, как факел, и отрекошетил в стену рядом с камином.

Если бы на этом все закончилось, но нет… Именно там висела вторая картина, до изучения которой я еще не добралась, поглощенная трагической судьбой девушки в белом. С треском, похоронившим наши надежды, пейзаж врезался в паркетный пол. Рама раскололась на две почти равные части.