Книга Ни слова, господин министр!, страница 88 – Наталья Варварова

Но он ни разу не спросил, почему я во время близости закрывала лицо руками или кто на самом деле отец ребенка, которому он дал свою фамилию. Это всегда стояло между нами, не позволяя родиться истинному доверию.

С мягкой улыбкой супруг, бывало, вспоминал, как влюбился в меня еще за два года до нашей свадьбы, когда мы с матерью гостили в его родовом поместье. Я не воспринимала его слова всерьез. Не помнила, чтобы ко мне шестнадцатилетней хозяин дома испытывал что-то кроме раздражения.

В памяти сохранился рано поседевший мужчина приятной наружности, который в ответ на мои проделки (тараканьи бега в гостиной или сыворотка правды в утренний кофе) молча поджимал губы. Вытерпеть меня в том возрасте умудрялся только Родерик Конрад, который хитро прятал восхищение за бесконечными язвительными замечаниями.

Ça craint, погрузившись в воспоминания, я чуть не прошагала мимо госпиталя.

Серена почти десять минут умудрялась делать вид, что спит. Я же не мешала ей в этом. Достала книжку, куда попадали все записи, сделанные менторами по итогам дня, и погрузилась в изучение. По сравнению с несколькими предыдущими учебными днями, сегодня в Гретхеме царили тишь да гладь.

Убедившись, что уходить я не собиралась, старшеклассница открыла глаза.

— Я не оправдала доверия. Подставила школу. Я уеду до аттестации, — заявила она вместо приветствия негромким и вместе с тем решительным голосом.

Внимательно слушала. Девочке необходимо выговориться. Бартоломью Зеркис предупредил, что после стимуляторов, вызвавших в ней маленькую магическую бурю, всегда наступал откат. В ее случае он усугублялся угрызениями совести.

Дети в этом возрасте (а до двадцати пяти, по моему убеждению, потомки магов все же дети — магпотоки долго настраиваются и тяжело контролируют рассудком) склонны фантазировать, что они есть причина всего, что происходит вокруг.

— Доктор должен был тебе рассказать. Вы с Лидией стали жертвами заговора против школы. Вас намеренно стравливали, причем конечной целью был физический конфликт. Тебя опаивали, и не один день, а потом подсунули боевой артефакт. Подозреваю, что сыграли роль и другие обстоятельства…

Но юную Закарис интересовало не столько ее собственное оправдание, сколько заклятая одноклассница.

— То есть Паладиос тоже не при чем? — протянула Серена, задумчиво глядя на меня. Неужели ожидала, что я брошусь на защиту Лидии…

— Там все сложнее. Тебя, безусловно, чернили, выставляли в ее глазах безнравственной интриганкой. Но Лидию никто не мог заставить расцарапать тебе шею или писать кляузы. Она делала это сама, в здравом уме.

Я, действительно, находилась в сложном положении. Вроде бы появились основания, чтобы пересмотреть дисциплинарное решение по поводу Лидии. Однако факты жестокого обращения с одноклассницей никуда не денутся — как и попытка устроить нападению на Серену, подсыпав афродизиак несчастному преподавателю вокала.

Бывшая бытовичка Альтерия Вальди на артефактах поклялась, что не имела к этому эпизоду отношения. Она утверждала, что ни прямо, ни косвенно не подбрасывала эту идею Лидии. Скорее всего девочка придумала дикий план с кем-то из подружек, чтобы заодно лишить должности мистера Бартока, который обманул ее ожидания в качестве преданного поклонника.

Я на сто процентов уверена, что смогу снять обвинения с Серены. Зеркис провел все необходимые тесты, когда в крови еще было полно яда. А вот для Лидии — разве что получится смягчить некоторые формулировки в личном деле. Но ее родителей это вряд ли впечатлит. По нашим данным, они намерены получить компенсацию за нападение на дочь и сейчас добивались чуть ли не закрытия школы.