Книга Пленница ледяного герцога, страница 66 – Наталья Варварова

Считалось, что он один в состоянии уложить всех остальных четверых сенаторов или весь первый круг демонов (трех герцогов и владыку). Видимо, на выбор. Лично у меня, это утверждение вызывало вопросы. Почему настолько могучий ангел готовился к войне, а не вышел на бой против правителей Бездны в одиночку?

Факт оставался фактом. Пресветлые верили в Азазеля безоговорочно. Драться с ним во время дуэлей противники не пытались и, судя по свидетельствам, которые я прочла в библиотеке, покорно насаживались на его мечи. И вот на балу аристократам Чертогов пообещали явить женщину, достойную их принцепса.

Мне полагалось выучить язык. А ведь до бала оставалась неделя! Кроме того, на нем новоявленная госпожа Дома танцевала два танца — индивидуальный, который выражал бы суть ее магии и характера, и совместный с супругом. Там речь шла о чувстве, которое их объединяет. Страсть ли, взаимное уважение, готовность объединить территории или подарить Чертогам и Дому талантливых ребятишек… Да я за голову хваталась, когда представляла, что мы с Азазелем для них изобразим.

Самуэль был непробиваем. Вариант, что я непременно опозорю его господина, он рассматривать отказался.

— Вы же овладели единым языком, а он сложный, — качал головой Крысюк.

На Мидиусе сложилась двуязычная среда, я практиковалась на нем с детских лет — эти аргументы он проигнорировал. Танцы тоже не стал принимать во внимание.

— Вы преодолели самую крепкую защиту во вселенной, когда проникли в здание сената. То есть ваше сердце и душа звучали на одной волне с нашим эфиром. Вы услышите музыку и последуете за ней. Ничего не бойтесь, — твердил этот упрямец.

Что я могла ему возразить? Что у них не Древо жизни, а дерево-интриган, которое таким образом решило поощрить сыночка и разбудить в нем уснувшие эмоции…

Тем не менее, по всем трем вопросам я не была предоставлена самой себе. Утро начиналось с проекций, созданных голограммерами. Меня словно помещали в другое пространство: обычно дело происходило на Мидиусе. Я оказывалась в гостях или в светском салоне, но вместо единого все использовали язык пресветлых, а в мыслях у меня все фразы звучали на двух языках одновременно.

Так продолжалось пару часов до наступления завтрака. Потом мы с Самуэлем разучивали парный танец. Отдача от него получалась ровно такая же, как если бы я танцевала одна. При этом технически он не совершал ни одной ошибки. Ни единого неловкого жеста.

После парного мы снова возвращались к «языковым» голограммам. На них старикан гонял меня еще часа три. Ближе к вечеру наступали блаженные часы ничегонеделания. Вернее, я раз за разом смотрела, как передо мной кружились холодные и безупречные монны, иногда превращая руки в мечи и угрожающе рубя воздух.

Слуга Азазеля полагал, что таким образом я получу хотя бы примерное представление, как выглядит индивидуальный танец. Репетировать его возможности не было. Никто не знал заранее, что за музыка зазвучит в зале. Она сложится из настроения нескольких сотен присутствующих, из погоды над нашими головами (во время бала потолок останется открытым всем ветрам), из моего настроя наконец.

Впрочем, иногда, тайком от Самуэля, я вертелась перед зеркалом и выкручивала разные па в полной тишине. Это меня успокаивало, а Аза забавляло. В такие минуты он подходил ближе и тыкал носом мне в колени. Напоминал, что есть более важные вещи, чем прыжки и ужимки.