Книга Станешь моей истинной!, страница 31 – Лана Воронецкая

Ах, ты маленькая зараза. Не умеешь себя вести прилично. И когда помощь нужна –не дождешься.

Я присела на корточки и сгребла лекарство в кучку.

Драконица пиналась без остановки. Я упала на коленки, уперлась руками в пол, чтобы не свалиться и настырно потянулась ртом вниз. Сейчас ты замолчишь, развратница. Так подставить меня перед ректором. В очередной раз выставить потаскушкой!

А в груди разлилось приятное тепло. Захотелось обратно в крепкие объятия. Ректор так трепетно и нежно прижимал, что совсем не казалось, что плохо обо мне думает. Ему точно было хорошо. Он млел также, как и я. Пока не взял себя в руки, пока не стал обвинять в непотребном поведении.

А еще велел прийти к нему следующей ночью. Боязно и страшно. А еще страшно волнительно. Ну, нет. Я боюсь его.

Сильна, зараза, моя драконица. Мешала нагнуться к порошку. Мне все равно, что он рассыпан на полу. Это последняя порция. Нет сил больше терпеть свою вредную зверюшку. Пересилила сопротивление и больно ткнулась носом пол, тут же высунула язык, слизывая всё, до чего могла дотянуться.

Подумаешь носом в пол! Вот, когда кости трещат из-за неконтролируемого оборота –вот это больно.

Устало плюхнулась животом на пол, перекатилась на спину.

Папа обещал доставку лекарства еще вчера. Отдышалась, чувствуя, как затихает зверица.

Вот бы кто-нибудь пожалел прямо сейчас, обнял бы, погладил по головке, как папа всегда делал. Только лучше бы это сделал ректор. Какие несуразные мысли в голову лезут!

Помотала головой и пошла доставать зыркало. Простенькая модель –достаточно, чтобы связаться с родными. Щелкнула крышечкой. Маленькое зеркальце засветилось, я приложила палец и мысленно представила отца.

— Эдна, доченька, — папа ответил сразу же. Ждал моего вызова. — Как ты, маленькая? Я только сейчас смог отправить тебе лекарство. Сходи, забери в портальной общей доставки. Тебе хватило? Не балуется твоя драконица?

Папино лицо изменилось, когда он заметил, как задрожали мои губы. Я сдерживалась изо всех сил, не хотела расстраивать его.

— Всё хорошо, пап. Только что приняла последнюю порцию.

Он облегченно выдохнул, но тревожное выражение на лице не исчезло. И я осторожно поинтересовалась:

— А что за история с фамильным кулоном?

Папа заволновался сильнее, он пытался рассмотреть кулон на моей груди. У сорочки был большой вырез и, конечно, никакого украшения он не увидел. Глубокая складка залегла между бровей.

— Эдна, ну-ка, немедленно верни кулон на место.

— У меня его нет, — я насупилась.

Что за приказной тон? Папа редко разговаривал со мной в подобной манере. Мне так нужна его поддержка.

Складка на папином лбу расправилась, но уголки губ поползли вниз, в каком-то безысходном отчаянии.

— Ты не понимаешь! Всё очень серьезно, — вырвалось у папы вместо объяснений.

Я не стала скрывать:

— Ректор сказал, что кулон ломает мою ауру. Он забрал его.

Папа чертыхнулся, отвел глаза в сторону.

— Кулон скрывал твою ауру, теперь тебя найдут.

— Кто меня найдет?

Папа жевал губами и что-то бормотал под нос.

— Я не хотел, детка. Не хотел. Я хотел тебя защитить.

Потом вдохнул поглубже и пристально посмотрел на меня:

— Эдна, ты ведь знаешь, ты мне, как родная? Да, доченька? — звучало жалобно. — Я люблю твою маму больше жизни. Всегда любил. И тебя тоже полюбил, как родную.