Книга Станешь моей истинной!, страница 87 – Лана Воронецкая

Другой дракон подхватил:

— Потом Дориан учуял свою темпераментную любовницу.

— Ага, горячая штучка, — драконам было весело.

— Сам бы поимел?

— Да, не отказался бы.

— Ага, потом где тебя по частям собирать-то? Дориан совсем из-за этой человечки с катушек слетает.

— Унюхал за пару километров. А то, мы это убежище хрен бы нашли. Как они его круто тут замаскировали и обустроили.

— Да, вроде он человечку в голове своей услышал, а не унюхал.

Молодые драконы потопали на выход, следом за Асгаром. Для них всё происходящее стало забавным приключением.

А потом появился злющий ректор Луцер. Увидел меня и сразу успокоился. Выдохнул, присел на кровать и поманил к себе:

— Иди ко мне, моя маленькая.

Я нерешительно подползла ближе, так и продолжая стягивать края порванного платья. Он недобро зыркнул на это непотребство, я вздрогнула.

— Да что ж такое, — он ловко подтянул меня ближе, — Эдна, перестань меня бояться.

Ректор нежно прижал, обнимая. Я уткнулась ему в плечо, вдохнула знакомый запах с привкусом сандала и от облегчения расплакалась.

Он зарылся носом мне в волосы, гладил ласково по спине и успокаивал: — Кто моя хорошая девочка? Кто моя красавица. Напугалась, моя маленькая.

И это он мне! НЕ моей вредной зверице. Она рыкнула, требуя внимания.

Ректор смягчился еще больше, по голосу я слышала, что он улыбается.

— Еще одна моя девочка, зверица моя обиженная. Да, вы же мои любимые девочки.

Я не выдержала, так захотелось признаться, тихонечко прошептала:

— Ректор Луцер, я вас люблю.

Он чуть отстранил меня, приподнял за подбородок, заглядывая в мои заплаканные смущенные глаза.

Угораздило же признаться. Я почувствовала, что краснею. Ну, вот зачем я не сдержалась? Что ему моё признание? Смотрит так пристально. Опять драконицу ищет? Не знает, как отвязаться от одной недоделанной студентки с поломанной звериной сущностью внутри? На что я ему такая, ущербная сдалась?

— Эдна, — почему-то произнес хрипло. — Это я тебя люблю, моя девочка.

И нагнулся ниже.

Ой, не может быть. Любит? Он что, правда, меня поцелует? Как страшно. Я никогда ни с кем не целовалась по-настоящему.

Ректор коснулся губами моих губ, легонечко, давая мне успокоиться.

Мурашки пробежались по коже. Правда, целует. Не может быть. Ой.

«Может», — это раздалось в голове потому, что его рот был во всю занят моими губами.

Сердечко стучало часто-часто. Я ничего не умею. Магинечка! Я сейчас всё испорчу.

Он продолжил поцелуй, раздвинул мои губы языком и залез им в рот.

«Не испортишь», — снова его мысли в голове.

Ой, он что, всё слышит, о чём я думаю?

Но мысли как-то сами собой прекратились потому, что поцелуй так вскружил голову, что я тут же забыла о чём думала пару секунд назад.

Долго, сладко, нежно.

Когда ректор Луцер оторвался от моих губ, то так и продолжил сидеть с закрытыми глазами, не выпуская из объятий, как будто продолжал впитывать вкус нашего поцелуя.

А я наблюдала за блаженным выражением на его лице и тихонечко млела. Как же было хорошо. Его руки, мягко сжимающие плечи, так и посылали мурашки по всему телу.

Он чуть приоткрыл глаза, отстранился чуть дальше. И до меня дошло, что сквозь полуприкрытые ресницы господин Луцер рассматривает мою голую грудь. Ой. Как нехорошо получилось. Но я же не виновата, что платье порвано.

— Не виновата, — шепнул ректор и неожиданно опустился головой ниже.