Книга Ведьма для Архимага драконов, страница 41 – Лана Воронецкая

— Присоединяйся. Я уже скоро, — и через пару толчков зарычал, кончая в ту, которую я считал своей. Впился зубами в голое плечо, оставляю метку прямо на моих глазах.

Рамина взвыла от бесконтрольного наслаждения. Я в ступоре наблюдал. Когда гормональная волна схлынула, Рамина прохрипела:

— Шарди, правое плечо — для твоей метки.

Дурацкая драконья традиция. Ставить метку невесте, пробуя кровь на вкус, в надежде образовать истинную связь. Прикус дракона не делал в этот момент больно. Слюна попадала в кровь желанной девушке, вызывая всплеск дофамина у обоих. После рана быстро затягивалась, не оставив и следа.

Согласно легендам, в истинных парах после метки оставался след и образовывалась связь, соединяя пару невидимой нитью.

Но легенды далеки от реальности, где укус — лишь способ получить больше удовольствия от близости.

Малори вышел из моей невесты, застегнул штаны и оправил ей юбку. Обнял сзади, обхватив руками голую грудь, прижался и выглянул из-за ее плеча:

— Хорошо, — вдохнул запах белых волос, перекатывая в пальцах соски.

Рамина млела, так и не открыла глаз, подсматривала сквозь ресницы. Малори оставил ее грудь и спустился руками ниже, стал потихонечку поднимать юбку. Обнажил бледные коленки, еще выше — стройные бедра… пока не задрал, открывая абсолютно все.

— Шарди, иди. Твоя очередь, — одной рукой прижал сильнее хрупкое тело, другой поднял ее согнутую в коленке ногу, раскрывая для меня.

Рамина плавилась в его объятиях. Она так и не посмотрела на меня.

Тогда я сплюнул на пол и процедил:

— Какой я тебе Шарди?

Щелкнул пальцами, замораживая время. Боль разрывала изнутри. Я завыл. Громко, до судорог в горле. Никто не слышит, никто не видит, когда время замирает. Внутренности выворачивало наизнанку. Надо уносить ноги, пока не стошнило прямо на пол. Не дождутся.

Рамина в откровенной позе, в объятиях Малори, предлагала мне себя. А я строил планы. Любил ее. Дракон недовольно заворочался внутри. Он всегда был против.

Я развернулся, время восстановило ход, а я ушел, не оглядываясь.

Стошнило меня уже в ванной комнате.

Сейчас Рамина стояла передо мной на коленях, руки расстегивали штаны. Я уставился на белокурую макушку. Закаменел внутри. Даже дракон не рыпался.

Когда я не смотрю Рамине в глаза контроль возвращается. Белокурые волосы, которые завораживали, являлись во сне, больше не туманили разум. Напротив, вызывали отвращение и легкий приступ тошноты, как в тот день, когда застал с Малори.

Ее ручки умело ласкали, приспустив мне штаны. К ним присоединился милый ротик. Я замер. Сначала не в силах справиться с охватившей ностальгией, а потом борясь с подкатившей тошнотой. Горечь выплескивалась из горла, растекаясь по языку, вызывая отвращение. Эти белокурые локоны опротивели настолько, что легкое возбуждение, возникшее поначалу смело начисто, без следа.

Она продолжала. Я не мешал. Хотелось испить горечь до самого дна, так чтобы никогда больше не мерещились блондинистые локоны. Так, чтобы от одного их внешнего вида начинало мутить. Я старательно впитывал противные ощущения. Она старательно вылизывала. Но ничего не получалось. Я больше ее не хотел.

Она не выдержала. Оторвалась, запрокинула голову, уставилась в растерянности и непонимании: милое личико, правильные черты в обрамлении белокурых волос. А мне вспомнился курносый носик с веснушками и наглые зеленые глазища.