Онлайн книга «Плюс-один»
|
Реджинальд: она на удивление сразу восприняла это нормально?? Фредерик: Правда? Реджинальд: Ага! Я сам удивился. Я ожидал, что она закатит истерику, как Кэсси. Фредерик: Честно говоря, я тоже. На самом деле, Летописи утверждают, что люди в целом воспринимают признания «я вампир» крайне плохо — с воплями, кольями и прочим. Реджинальд: Может, Сэм когда-то рассказал Амелии о тебе? И теперь она думает, что все вампиры — как неживой мистер Роджерс? Фредерик: Кэсси говорит, что Сэм пообещал ей никому обо мне не рассказывать. И я совсем НЕ похож на мистера Роджерса. Реджинальд: Тогда неживой Боб Росс. В любом случае, может, Сэм просто не посчитал, что обещание распространяется на семью. Фредерик: Хм. Возможно. А как она отреагировала на новость о том, что за тобой охотится психованная банда вампиров-мстителей? Реджинальд: Она, кажется, вполне нормально восприняла, что я беглый вампир! Фредерик: Не могу в это поверить. Ты уверен? Реджинальд: Думаю, да? Но она засыпала по телефону, так что я, может, не так понял этот момент. Скоро уточню. АМЕЛИЯ На следующее утро, войдя в свой кабинет, я застала ассистентку Эллен, раскладывающую бумаги на моём столе аккуратными стопками. — Мне очень жаль, — сказала она, поднимая на меня глаза. — Фонд Уайатт прислал нам ещё одну коробку документов экспресс-доставкой. Они ждали в почтовой комнате, когда я пришла утром. — Не извиняйся. — Я бросила портфель на одно из кресел с голубой обивкой, предназначенных для редких гостей, и опустилась за стол. — Это буквально твоя работа — приносить мне всё это. — Знаю, — ответила она. — Просто жаль, что эта папка, похоже, переживёт нас всех. Эллен развернулась и ушла, оставив меня один на один с нарастающей головной болью. После ночного звонка от Реджи я плохо спала. Всё-таки не каждый день человек, с которым ты согласилась притворяться парой, звонит среди ночи. Оказывается, вместе с этим приходит и бессонница. Слишком много подряд проведённых без сна ночей начинали сказываться. Я надеялась наверстать работу по нескольким делам, которые забросила из-за задания с Фондом Уайатт, но, судя по новой кипе документов, этого точно не случится. Оставалось надеяться, что в этой партии хотя бы будет ответ на мои последние запросы. Если же снова окажется, что финансовый директор прислал рекламные материалы, сделанные летним стажёром для их страницы в Facebook, или билеты с благотворительного вечера Общества эксангвинации, придётся назначать личную встречу. Я уже собиралась приступать, когда в дверь постучала Эвелин Андерсон, старший партнёр, с которым я работала чаще всего. Она никогда не приходила вот так, без предупреждения. Что случилось? — Эвелин, — сказала я, выпрямившись. — Здравствуйте. В свои пятьдесят семь, в дорогом костюме и с идеальной причёской, Эвелин выглядела лучше и элегантнее, чем кто угодно в тридцать. Я вдруг остро ощутила, во что сама одета: брюки достаточно тёмные, чтобы скрыть, что им давно пора в химчистку, и единственный кардиган с кресла в спальне, на котором не осталось кошачьей шерсти. Могло быть хуже. Но меня раздражало чувство разбалансированности. Когда в моей квартире царил хаос, я сама чувствовала себя не в своей тарелке, будто лишённая опоры. — Как дела? — спросила она. За семь лет в фирме я могла сосчитать по пальцам, сколько раз Эвелин сама начинала со мной светскую беседу. Я откашлялась, надеясь, что это скроет моё удивление. |