Книга Плюс-один, страница 47 – Дженна Левин

Я улыбнулась:

— Если ты там ни разу не был — я тебе завидую.

— Насколько пафосной будет вечеринка? — спросил он. — Там будут рассаживать гостей по местам? Ледяные скульптуры? Струнный квартет, играющий Вивальди?

Я рассмеялась. Казалось, узел тревоги, который последние несколько дней поселился где-то в глубине моего желудка, начал понемногу развязываться. Интересно, он делал это специально? Решил во что бы то ни стало успокоить меня перед событием, которого я так боялась?

— Наверное, будут красивые скатерти и салфетки, — сказала я. — Цветочные композиции на столах. Но ледяных скульптур точно не будет.

Реджи на секунду замолчал, обдумывая мои слова. Воскресным вечером движение из города было лёгким, и мы ехали быстро. Небоскрёбы, которые окружали нас, когда мы выезжали, постепенно сменялись таунхаусами и невысокими кирпичными зданиями по мере того, как мы удалялись от центра.

— Что мне стоит знать о твоих родителях? — спросил он.

— О моих родителях?

— Да, — подтвердил он. — Помимо того, что я уже знаю. А знаю я, что они чересчур навязчивые и невыносимо озабоченные личной жизнью своей взрослой дочери.

Я тут же напряглась. Одно дело, когда я сама критиковала родителей, и совсем другое — слышать это от постороннего.

— Я бы не сказала, что они невыносимые. Но да, немного навязчивые.

— Настолько навязчивые, что ты решила устроить весь этот фарс, лишь бы отвязаться от них.

Это было не вопросом.

— Да, — призналась я.

Реджи задумчиво кивнул.

— Что должен знать о них человек, который встречается с тобой шесть недель?

Я на секунду задумалась.

— Папа — бывший профессор истории.

Лицо Реджи озарилось так, будто ему сделали подарок на день рождения.

— Не может быть, — выдохнул он. — Настоящий профессор истории?

Я бы подумала, что он шутит, если бы не эта абсолютная искренность в каждом его жесте и взгляде. Я не удержалась от улыбки.

— Это совсем не так уж захватывающе.

— О, ещё как захватывающе, — глаза его загорелись. — Ты хоть понимаешь, как давно я мечтаю встретить настоящего профессора истории? Чем он занимается? Нет-нет, не говори! — Он крепко зажмурил глаза и поджал губы, будто очень старался угадать. — Чума и то, как несправедливо обвиняли крыс в Средние века?

Я рассмеялась.

— Нет.

Он приоткрыл один глаз.

— Хотя бы близко?

— Даже рядом не стоишь.

— Крысы, — пробормотал он с видом человека, которому сломали сердце. — Без игры слов, конечно.

Я прыснула.

— Разумеется.

— Ладно, тогда, может… знаменитые итальянские живописцы? Наследие Александра Македонского? О! — Он чуть не подпрыгнул на сиденье от новой догадки. — Американский нейтралитет в начале Первой мировой?

— Последнее уже ближе, — сказала я. — Он занимался историей Центральной Европы конца девятнадцатого и начала двадцатого века. — Я помедлила, заметив восторг в глазах Реджина. — Когда я была в старшей школе, он в соавторстве написал книгу о Первой мировой.

— Невероятно, — выдохнул он. — Я смогу встретить его сегодня?

— Если только ему не удалось каким-то чудом отмазаться и не прийти — то да.

Улыбка Реджи была такой широкой, что, казалось, вот-вот разорвёт лицо пополам.

— Великолепно. Нужно придумать идеальные вопросы, чтобы поставить его в тупик. Ну а теперь, — он потер руки, — что мне надо знать о твоей маме, чего ты ещё не рассказала?