Книга Что ты несешь с собой. Часть III, страница 149 – Юлия Жукова

— Что это она делает? — прозвучал внезапно громкий голос главы Бунма, перекрывший даже вопли Великого Ду.

Я оглядела своё призрачное воинство и открыла рот, чтобы приказать им найти и схватить Апхая, но в это мгновение в моём ухе раздался щекочущий шёпот:

— С такой армией тебе ничего не стоит подчинить себе все кланы. Кроме Суваннарат, никто не умеет создавать личины и не знает, как их развеивать. Твоя семья единственная смогла сохранить древние знания, так кому же править людьми, как не тебе?

Слова затекали в уши щекотным ручейком, тёплым и сладким, и в первое мгновение мне захотелось рвануться и смыть липкий сироп. Зачем мне править всеми кланами? Мне и одного с головой хватило! А теперь Суваннарат тоже на мне. Куда больше-то? У остальных есть нормальные главы, не преступники, не лицедеи, вот пускай и работают.

— Затем, что с их помощью ты сможешь отвоевать у вестника того, кого не хочешь ему отдавать.

Я застыла. Вернуть Чалерма⁈ Разве это возможно?

— Я научу тебя, — прошелестел голос. — Но нужно больше людей. Намного больше людей. Вестник очень силён…

Я оглянулась на толпу. Теперь вопли Ду уже мало кто слушал, но все спорили между собой. Мелкие кланы, с которыми мы часто охотились вместе, настаивали на правоте Великого Ду: Адульядеж поступил бесчестно, его и следует отдать демонам в счёт виры. Шинаватра и их приспешники, видно, всё ещё надеялись с Адульядежа поиметь то, чего не смогли с Арунотая, и потому вопили, что он выиграл поединок, а методы перед началом никто не оговаривал и пользоваться амулетом ему не запрещал.

Подчинить их себе?..

Эта мысль не вызвала в моей душе ничего, кроме безмерной усталости. Я уже пробовала подчинять — отряд Джарана, учеников, точильщиков, охотников, не умеющих пользоваться собственным оружием, стражников, демонов, другие кланы… Отец привык управлять кланом, ему без труда давались сложные решения. Он думал, что видит, куда идёт, и всех вёл за собой к неизменному свету.

Я же смотрела в темноту. И вела людей прочь от ещё более густой тьмы. Натыкалась на камни, получала по лицу ветками, влипала в паутину и кое-как еле-еле прогрызала путь вперёд себе и тем, кто решил пойти за мной. Но и выбрать путь, и удержать людей на той верёвке, что тянулась за мной, было чудовищно тяжело. И взвалить на себя ответственность не за два, а за дюжину кланов — нет уж, увольте. Я вкусила от этого плода и более, чем необходимо, есть его не собираюсь, ибо это горькое лекарство, а не наслаждение.

Для отца мир был прост и ясен, в нём существовал единственный верный порядок, в согласии с которым человек должен поступать. Вот он бы легко согласился возглавить всё махарьятство мира и не сомневался бы, что достоин и справится. Мир же, который видела я, переливался сотнями полутонов, сплетался в сложнейшие узоры и порой водил меня по кругу, превращая друзей во врагов, чужих в своих, демонов в амардов и богов во вселенское бедствие. Вести лишних людей по этому миру мне вовсе не улыбалось.

Я подняла взгляд на вестника в теле Чалерма. Я не могу, как отец, рубить с плеча. Больше не могу. Не после того, через что мне пришлось пройти рука об руку с этим человеком.

И тут словно в мой тёмный от усталости разум врезался луч света. «Ты не поддашься». И тут же мороз пробежал по коже, словно горный ветер сдул тяжёлый, влажный болотный воздух со склона, и я смогла вздохнуть свободно. Отец поддался Апхаю. Вот почему он был так беспечен. Но если обманщик хотел меня соблазнить лёгкой победой, он не на ту напал. Я-то знаю, что победа не бывает лёгкой.