Книга Что ты несешь с собой. Часть II, страница 66 – Юлия Жукова

Стены древодомов, само собой, состояли из стволиков лиан, где плотно прижатых друг к другу, а где расходящихся, так что в щели между ними виднелась улица. Иногда они расходились не только вширь, но и вглубь, образуя этакие пузыри или складки, и получались окна и балконы. У меня в покоях балкон имелся, а у Чалерма в кабинете и с окнами-то было туговато. Интересно, он нарочно выбрал именно это помещение, чтобы его труднее было увидеть с улицы?

Однако на сей раз я заметила вот что: мой-то древодом как снаружи был чёрным, так и внутри, только доски пола посветлели от пропитки. А вот стены в кабинете Чалерма даже в сумерках белели. И вроде бы точно так же, как вчера, или когда я там к нему заходила последний раз… Точно, вчера и заходила. И круг рисовала. И насмотрелась на эти стены, пока разгребала завалы хлама и искала, куда бы повесить или приткнуть мешающие вещи. И цвет стен вчера не отличался от сегодня.

Да и, если подумать, когда я утром уходила от учёного, его древодом уже посерел, но разве это бы случилось с одного только рисования круга? Книги поступили в круг уже после того, как я ушла. Сам по себе круг совсем немного махары требует, тут в воздухе на горе больше растворено. Однако от фоновой махары дом не чернел… Как это вообще работает?

Я попыталась вспомнить, когда же этот древодом начал менять цвет, но увы, я не присматривалась к нему так внимательно… Вот только изменение произошло точно не этой ночью. А это значит…

— Пранья, так чего вы хотели? — Чалерм оторвался от своих бумаг, закрыл увесистый том и отодвинул его в сторону, всячески показывая, что его внимание принадлежит мне. Я еле вспомнила, зачем пришла.

— Глава попросил меня поменьше проводить время в вашем доме, а то от моей махары он темнеет, — выпалила я, собрав мысли в кучку и как следует уплотнив.

Чалерм переменился в лице и пошевелил рукой, как будто хотел шлёпнуть себя по лбу, но сдержался.

— Я сказала ему, что проводила здесь детские уроки, потому что дети стесняются Вачиравита, — продолжила выдавать подробности я, пока не забыла и не сбилась с толку. — Он заметил, что лучше этим заниматься в пустом доме, а вам это должно мешать. Надо что-то придумать.

Чалерм всё-таки потёр лицо руками, сгорбившись и опершись локтями о стол. Меня начала грызть совесть: может, надо было не стены рассматривать, а самой что-то придумать? Но Чалерму мои идеи обычно не нравились…

— Ненавижу выдумывать на ходу, — вздохнул он между пальцев. Потом распрямился и убрал руки. — Хорошо, я вас понял. Постараюсь до завтра что-нибудь придумать. — Он покачал головой и добавил: — Опять впопыхах. Опять чего-нибудь не учту. Как же это… — Он осёкся, словно не хотел при мне грязно ругаться. Можно подумать, я такая неженка, грубого слова не слыхавшая.

— Нельзя же вообще всё учесть, — заметила я. — Этого даже амарды не могут, да что там, и небесные боги не всегда справляются. А вы что о себе возомнили?

— Я возомнил, что если бы спокойно подготовились к вылазке, я бы не забыл, что древодома имеют свойство чернеть.

— Вы не могли к этому подготовиться, — проворчала я. — До тех пор, пока мы не открыли верхний ярус, мы вообще не знали, что можно выводить книги. Вы бы и не подумали об этом.

Чалерм промолчал, но вид имел кислый, словно и соглашаться со мной не хотел, и доводов против не находил. Я встала.