Книга Стихийница, страница 174 – Екатерина Боброва

Но что привело ректора? Оля? Иль? Или заканчивающий первый курс Слава?

Только утром она навещала дочь и собиралась заглянуть к ней в обед. Заканчивался очередной учебный год, старшие дети были заняты подготовкой к экзаменам, но не это было причиной ее частых визитов к дочери. Страх. За этот год она так и не смогла от него избавиться. Просыпалась ночью от кошмаров. Незаметно от мужа вытирала слезы, успокаивая зашедшееся сердце. Она боялась снова потерять дочь, и не только она.

— Вы в кого мне девочку превратить хотите⁈ — первым возмутился Кайлес, узрев три тройки безмолвных на своем занятии. — Понацепили столько охранок, они же фонят. Как она у вас заниматься будет? Вы мне этот бред заканчивайте! Нечего трястись над ней. Вы мне менталиста своими страхами испортите! Перспективного, между прочим.

Фильярг молча выслушал вопли кузена, нервно дернул щекой — и кузен был послал далеко и надолго. К посылу присоединился и Харт. Провожающая дочь до дверей академии Ментала ассара лишь виновато развела руками. Коллега-ректор разразился длинной речью об уникальности универсала, сочетающего в себе четыре стихии и ответственности общества этого универсала сохранить. Шестой выразился кратко: «Чтобы ни одна сволочь больше».

Кайлес ругался долго и… не смирился. Отказал Илье в уроках, сказав, что ему еще рано. Пусть приходит года через четыре. И плевать он хотел на то, что Иль желает сопровождать сестру и присутствовать на занятиях. Менталка еще не выросла.

Безмолвным же запрещалось переступать порог класса, а внутри здания дозволялось находиться лишь одной тройке. Нарушившие распоряжение карались головной болью — старшие курсы получили соответствующее распоряжение и возможность практиковаться. И теперь три раза в неделю менталисты с безмолвными вступали в скрытое противостояние. Одни пытались пробраться внутрь, вторые отследить и наказать.

Кайлес хоть и ворчал, что у него серьезное учебное заведение и нечего тут военные игры устраивать, но против практики своих драгоценных студентов не возражал. Харт тоже не протестовал — Лифгана никуда не делась. Пусть она и притихла, не давая поводов к открытому конфликту, но соперничество за студентов с материка продолжалось, и лифганцы гадили исподтишка.

Если не Оля, то кто? Иль? — занервничала Юля. Однако старшим сыном можно было лишь гордиться. Исчезновение сестры заставило его повзрослеть, и теперь это был серьезный юноша с цепким взглядом зеленых глаз. Наставники не уставали хвалить его за успехи и сильный дар.

Неужели Горислав? Сердце Юли испуганно сжалось. Младший. Немного застенчивый, словно прячущийся в тени старших детей. Спокойный. Добрый. Отзывчивый. И вечно в своих мечтах.

— Странный ребенок, — неодобрительно поджимала губы свекровь.

— Милый ребенок, — улыбалась вторая бабушка, добавляя: — Не всем быть боевыми и жечь ваш огонь.

Слава или Гор, как его называли однокурсники, заканчивал первый курс академии. И с огнем у него действительно не ладилось.

— Он даже не переживает! Словно ему все равно! — злился Фильярг, больше Славы волнуясь о даре сына. — В наше время мы считали позором, если огонь не проявлялся долго. Ходили к источнику. Устраивали себе испытания. Боролись. Я ночь просидел в одиночестве на уступе горы, чтобы перебороть страх высоты и темноты! А он… — и муж огорченно поджимал губы. Во взгляде читалось: «Это все твое мягкое воспитание».