Книга Совенок. Вода и пламя. Шестая часть, страница 204 – Екатерина Боброва

Взгляд зацепился за светлую улыбку матери и в глазах защипало. Он поспешно отвернулся. Поднял глаза к небу, чтобы слезы вкатились обратно. А там, в начинающей голубеть вышине, кружились силуэты, словно разгоняя собой хмурые снежные тучи и пробивая путь солнцу.

Аль принялся их считать, хотя точно знал, сколько их: Драго с супругой и детьми. Архычан — первый калкалос с искусственным хвостом. Герой. Раненый, но не сломленный. И глава стаи — белоснежно-серый, огромный — в полтора раза больше Драго — калкалос. Завтра, после свадебных торжеств, император вручит ему разрешение вернуться на северные острова империи и проводить там летние месяцы.

Перед входом в храм Аль не удержался, остановился, поднес к губам холодные пальчики. Дунул, согревая. Поцеловал. Нежно.

И вся очередь из гостей терпеливо — с пониманием — ждала.

А потом был остро пахнущий землей и дымом проход. Факел в руке. Сотня ступеней и… Уходящие вверх витые колонны, переплетенные под куполом сложным узором. Высокие окна пропускали свет, подсвечивая белые мраморные плиты на полу. Бело-розовые стены добавляли ощущение пространства и высоты, а девять статуй в центре высотой в три человеческих роста образовывали полукруг.

Все знакомо. Аль видел это много раз, но все равно вздрогнул, когда под ногами разорались:

— Куда прешься, выродок вальшгаса? Огневуха глаза залила? Ослеп?

Майре еле слышно хихикнула. А прозрачные лики выпячивались из пола, наполняя пространство какофонией голосов, смеха, рыданий.

Этот участок храма с девятью расчерченными квадратами именовался «Путь сердца». Через него проходили новобрачные. На него вступал король во время коронации. По нему первый раз вносили ребенка для преставления богу.

Девять статуй смотрели безразлично, а вот стоящий около них первосвященник встретил их радостной улыбкой. Открыл было рот, чтобы начать торжественную речь, как воздух нагрелся. Пахнул в лицо горячим. И рядом с первосвященником поднялся второй. Из огня. Вежливо склонил голову, здороваясь. Потом протянул руки над головами молодых. Из-под пальцев желто-алым водопадом рванули искры, и мир потерялся в пляске пламени.

Огонь обтекал, не обжигая, и Аль ощутил, как радостно откликнулся дар на присутствие стихии. Как запекло кожу. Рядом потрясенно выдохнула Майра, и он порадовался такому подарку. Дар девушки так и не восстановился полностью после лета. Злые языки уже болтали, что будущая королева слаба огнем и не сможет выносить наследника. Шестой на такое бесился. Требовал наказать болтунов. Харт успокаивал, говоря, что болтать будут все равно. А о детях им думать еще рано — сами несмышленыши. А там… лет через десять… Кто знает, что будет. Вот сам Третий не уверен, что Майра подарит им простого наследника… А не какого-нибудь повелителя смерть. Шутил, конечно, но Аль все равно переживал. Не столько за наследника — ему плевать, какой дар тот унаследует — сколько из-за Майры. Ее терять он был не готов.

Окружающий мир посветлел, переставая плясать ало-желто-рыжими языками.

Восхищенно ахнули гости, и Аль заподозрил, что стихия выкинула очередную шутку, нарушая ею же созданную традицию.

Задрал голову. Так и есть. Корона. И чуть поменьше над Майрой. А ведь огонь согласился с тем, что ритуал выбора отменять нельзя. И только когда Восьмой достигнет малого совершеннолетия, отец передаст Алю власть.