Книга Совенок. Вода и пламя. Шестая часть, страница 85 – Екатерина Боброва

— Ручная работа, очень сложный артефакт, — с восторгом перечисляла Цветтара, любуясь подарком. — И камень такой чистый. Из вашего нового месторождения?

Арвэл кивнул, со счастливой улыбкой следя за ее восторгом. За всеми делами он и подзабыл насколько юна. Его принцесса. Его любовь. Его счастье.

— Люблю тебя! — он провел рукой по ее волосам, очертил овал лица.

— И я тебя! — выдохнула она, прижимаясь к его груди.

— Ну что там? — нетерпеливо сунул голову через плечо один из безмолвных и Паллар торопливо убрал заклинание линзы.

— Все хорошо, — заверил он команду, — Пятый жив, здоров, но сегодня нам ждать его на борт не стоит. У него, эм, дела.

— Знаем мы эти дела, — фыркнул Съерр, — с черными волосами и синими глазами. Ладно, пусть милуются, пока есть время.

И мужчины, помрачнев, переглянулись. Почти у каждого на берегу осталась та, с кем пришлось попрощаться. Но асмасцы не бегают от драки. Никогда. Да и как тут упустить шанс показать мокрицам, что такое настоящий бой огневика.

— Ну мы-то не будем прохлаждаться. Съерр, строй парней, — и Паллар создал очередную за сегодняшний день иллюзию мертвяка. На этот раз здоровенную жирную бабу с отвратительной улыбкой на беззубом рте.

Парни ответили дружным стоном, но к бабе присоединились еще пятеро мужиков, которые, засучив рукава, дружно вскинули топоры и двинулись на огневиков, так что парням разом стало не до нытья.

Подвиг откладывался. На Большом Совете Алю пришлось выслушать много всего от предложения подождать, пока пришлые сожрут империю, а после, испепелив мертвяков, забрать территорию себе до «пусть сдохнут слизняки плесневелые». Проговорили, хотя верно будет сказать, проорали почти до заката. В итоге большинством голосов Асмас вступил в войну.

Фильярг, ругаясь на потерянное время, отправился контролировать посадку войск. Харт остался вести запись добровольцев и общаться с представителями родов, Шестого же отец попросил сопровождать его к тапунам.

Аль любил бывать в их деревнях. От украшенных цветами, ракушками и перьями домиков веяло детством и праздником. Здесь всегда слышался смех, раздавались песни, бегали под ногами сумасшедшие домашние птицы, ползали по деревьям ручные ящерицы. А еще тапуны всегда улыбались гостям, желали светлых мыслей и доброго пути.

Здесь не было мощеных камнями дорог, на улицах паслись животные, никто никуда не спешил. Детвора играла перед домами, сверкая голыми телами. Женщины и мужчины трудились на плантациях и в огородах, ловили рыбу. Они жили своим миром, исключение составляли лишь те, кто отправлялся на служение во дворцы.

Главный шаман был похож на сморщенный на солнце фрукт: низкий, худой, с лысой, покрытой затейливыми татуировками головой. Впалую грудь покрывали ожерелья из ракушек и перьев. На запястьях висели массивные браслеты из плохо обработанных камней. Каждый — Аль прислушался к своим ощущениям — являлся сильным артефактом. Из одежды — плетеная юбка. Но самым запоминающимся был взгляд… Пронизывающий, цепкий и с такой глубиной, словно не раз заглядывал за горизонт

— Ваше величество, духи предупредили, что вам понадобится сегодня их мудрое слово.

Шаман не стал кланяться, только улыбнулся словно старому другу и отец улыбнулся в ответ, даже не вспомнив про этикет.

— Мой сын, — представил Шестого отец. И Алю достался внимательный, изучающий взгляд, от которого внезапно стало холодно и зашевелилась совесть, напомнив, что ожидающийся с нетерпением подвиг вряд ли одобрят.