Книга Совенок. Вода и пламя. Шестая часть, страница 88 – Екатерина Боброва

— Мне вот интересно, а что такого ты потреблял, молодой человек, и знает ли об этом твой отец?

Говорящая тоном строгого учителя ящерица показалась Алю забавной, и он хрюкнул от смеха.

— Знает, — отмахнулся он, смеясь, — мы вместе духов вызываем.

— Травокуры, — поморщился Драго, — ишь чего намешали, что тебя к нам занесло… Всегда поражался тому, что вы творите, только чтобы расширить свое ограниченное сознание. Не увлекайся, малек. Дурное это дело. Так и заблудиться можно.

— Сейчас я его выпну, — кровожадно пообещала ящерица, — а то наглость это — без разрешения влезать в разговор достопочтенных.

И она дунула огненным потоком прямо в лицо Алю.

Того в грудь словно молотом ударило.

Он прикрыл глаза, а когда открыл, вокруг все плавало в молочном дыму, на стенах горели узоры, танцевали тени и слышался голос отца:

— Значит, вернуть покой мертвым сможет та, которая дружит со смертью? Она восстановит равновесие и помирит тень со светом? И кто она? Дева ночи? Очень поэтично, но непонятно.

Дым начал развеиваться, и первым, что увидел Аль, было разочарованное лицо отца.

— Сын, ты случайно не знаком, с девой ночи? — спросил он.

Аль мотнул головой.

— Я так и думал, — вздохнул король, — но хотя бы нам намекнули, что средство есть и на том спасибо.

— Они отказали! — Шиль в ярости пнул кресло, но то было сделано из тяжелого дерева и с честью выдержало удар, лишь проехав со скрипом ножками по полу. — Мне! Словно я ребенок!

Искра вспыхнула между пальцев парня, скользнула на обивку кресла, и ткань обуглилась, задымив.

Шиль в запале этого даже не заметил, отправившись в который по счету круг — мерить гневными шагами гостиную.

Аль со вздохом — ну сколько можно ругаться! — вытащил из вазы цветы, плеснул на кресло водой и укоризненно посмотрел на друга — дыра получилась заметной, но тому было не до испорченной мебели.

Шиль метался по комнате, словно пойманный в клетку зверь. Алю даже досадно стало. Его тоже не взяли, но он не поджигает от расстройства мебель.

Надо сказать, с последнего курса не взяли никого из «птенцов», как их называли военные. Так что вся академия погрузилась в траур. Парням сочувствовали, за них переживали и всячески поддерживали. Майра, правда, обозвала идиотами, сказав, что на войне нет место необученным придуркам, и если кто хочет раньше времени сдохнуть, так для этого есть гораздо более полезные для общества способы. И вообще, у каждого своя работа. У военных своя, а они еще учебу должны закончить.

Аль в целом был согласен — новичок в слаженной команде, как пятая нога у вальшагаса и потому спорить с Фильяргом не стал.

— Скажи ему! — Шиль повернул к нему умоляющее лицо. — Скажи, что я один из лучших, что подготовка у меня на отлично. Мы с тобой вон победители игр. Неужели, и тебе откажет?

— Откажет, — с горечью кивнул Аль, потому как в армейских вопросах родственные связи для Фильярга не значили ничего. Он и Ларса отправил на переподготовку, не посмотрев на то, что тот старший брат и принц. Если все добровольцы должны пройти короткий курс слаживания, значит, и Ларс не исключение. — Война не игра, так что наша победа на соревнованиях не считается, — добавил он.

Шиль обиженно взвыл.

— И ты смиришься⁈ — спросил он с отчаянием.

Аль пожал плечами. В данный момент он как раз прикидывал, когда лучше всего пробраться в хранилище. После того, как туда наведался Пятый со своими парнями, охрану усилили, но после отбытия войск, когда большая часть артефактов отправится вместе с ними, охранять будет нечего. Почти. Вот тогда он и сходит. Один.