Книга Матильда, все пропало!, страница 10 – Марина Ефиминюк

Профессорские апартаменты находились на третьем этаже. Поднявшись по лестнице, мы встали возле двустворчатых дверей с именной табличкой. Сион достал из внутреннего кармана пиджака приглашение. На плотном черном прямоугольнике серебряным тиснением были выбиты день, время и совершенно незнакомое мне имя какого-то студента.

– Где ты его достал? – тихо спросила я.

– У букиниста, – пояснил он и сунул карточку в щель на почтовом ящике, висящем рядом с дверью.

Некоторое время ничего не происходило, но внезапно щелкнул замок, и дверная створка дернулась. Сион пропустил меня в длинный, тускло освещенный коридор со стенами, отделанными дубовыми панелями. Из глубины жилища доносились тихие голоса и звучал ненавязчивая музыка. Никто ровным счетом нас не остановил.

В просторной гостиной, озаренной светом уходящего дня, собралось много незнакомых мне студентов, видимо, из совершенно разных колледжей Ветфорта. Кто-то, прихлебывая из бокалов ярко-розовый напиток, переговаривался возле накрытых фуршетных столов. Один парень, явно нервничая, мерил шагами клочок пола перед окном и что-то беспрестанно повторял. Видимо, собирался выступать.

Над каминной полкой висел портрет профессора Крачета, а сам профессор о что-то увлеченно рассказывал окружившим его молодым людям. Как истинные похитители мы остановились на пороге, пытаясь оценить обстановку. Или хотя бы обнаружить розовую кошку. Но домашнего питомца на литературный вечер не пустили.

– Добро пожаловать, уважаемые! – заметил нас хозяин чтений и, прерывав разговор, пересек комнату. – Вы, как посмотрю, у меня впервые!

С невозмутимым видом Сион соврал, что много слышал о чтениях и мечтал поучаствовать.

– Почему вы мне кажетесь такими знакомыми? – вдруг спросил Крачет. – Мы где-то встречались?

– В прошлом году вы преподавали у меня древнейший язык, – быстро нашлась я, лишь бы профессор не вспомнил о вчерашней погоне за кошкой.

– «Отлично», как понимаю? – расплылся он в улыбке.

– «Удовлетворительно», – зачем-то поправила я, хотя согласиться ничего не стоило, но эта позорная тройка до сих пор сидела у меня как кость в горле.

Неделю зубрила, готовилась к экзамену, написала три дополнительных эссе на тему природы, погоды и за что ценю профессора Крачета, а он даже четверку пожалел! Хорошо, что тогда я в гневе не превращала людей в котов, иначе бы точно замяукал.

– Располагайтесь. – Профессор указал на мягкие диваны, а затем на фуршетные столы: – Угощайтесь. Скоро начинаем. Давайте повеселимся!

– Непременно, – дружно согласились мы.

Удивительно, но подельник действительно не побрезговал угоститься. Налил себе полный бокал пунша из большой чаши с плавающими на поверхности дольками лимона. Понятия не имею, как в Сиона хоть что-то лезло, у меня от нервов в животе скрутилась тугая пружина. Больше туда ничего не могло поместиться даже теоретически.

Через некоторое время профессор встал возле камина и, постучав ложечкой по ополовиненному хрустальному бокалу, объявил о начале вторых майских чтений. Затем он уселся в кресло с высокой спинкой, практически в нем утонув. Народ расположился на диванах и стульях, кому не досталось места остались стоять. Нам с Сионом не досталось.

Самым первым вышел тот самый трясущийся парень, репетировавший выступление. Он утвердился перед камином, выставил вперед руку и неожиданно сильным голосом принялся с большим воодушевлением читать поэму.