Книга Три пули для копа, страница 157 – Анна Орлова

Резко вскочил и вылетел из ресторана.

Эллиот протянул руку – пальцы заметно дрожали – взял бокал и залпом выпил.

Я отставила давно остывший кофе и пересела к Эллиоту. Дернула плечом – чужие взгляды словно царапали спину – и сказала:

– Мотив – пальчики оближешь. Но это был не Ларри.

Он растер лицо руками. Голову запрокинул. Сказал тихо:

– Извини.

И вокруг губ опять синева. Хотелось нагнать одного самоуверенного мальчишку и хорошенько надрать ему уши. До чего отца довел!

– Перестань, – попросила я раздраженно. – Подумаешь, молодой идиот наговорил глупостей. Тебе не за что извиняться.

И накрыла рукой его руку.

Плевать, кто там что подумает. А вот если у Эллиота опять сердце прихватит… Я не хочу, чтобы он умер. Себе-то я могу в этом признаться?

Эллиот сжал мои пальцы. Улыбнулся слабо.

– Спасибо. Знаешь, я ведь не бросил Летицию… Это мать Ларри. Я предложил ей уехать со мной, когда меня перевели на Острова.

– А она?

Он усмехнулся, вымученно как-то.

– А она подала на развод. Сказала, что ее ожиданий я не оправдал. Что она надеялась стать женой генерала или, на худой конец, хоть завалящего полковника. И жить в красивом доме в столице империи, и чтобы нарядов сколько угодно, и чтобы светская жизнь… А тут вдруг – Острова. Край мира почти.

– И тут люди живут.

– Живут, – согласился Эллиот. – Только Летицию было не переубедить. Я тогда был молод, горяч. Вспылил. А потом, уже на Островах, по глупости ввязался в интригу против начальства… Хотя старик сам напрашивался, он уже совсем ворон не ловил.

Скорей тогда альбатросов. Эта птичка – неофициальный символ блондинов.

– А ты? – поддела я. – Тебя ведь тоже вздумали убрать?

– Полагаю, – Эллиот на миг прикрыл веки, – что в моем случае все наоборот. Так вот, старик за кресло свое держался намертво. Меня разжаловали, сослали… в совсем уж медвежий угол.

– В Тансфорд, – хмыкнула я, руку все-таки убирая. Утешила и будет.

– В Тансфорд, – кивнул он, улыбаясь одними глазами. – После этого Летиция разорвала всякие отношения. И сына велела не навещать.

– А когда ты стал начальником Особого отдела?..

– Она написала, предложила забыть… недоразумения, – Эллиот жестом подозвал официанта и велел: – Замените бокал для леди.

– А обед подавать, сэр? – лакей угодливо склонился.

Эллиот чуть нахмурился.

– Разумеется.

Официант с поклоном удалился, а Эллиот продолжил задумчиво:

– Честно говоря, тогда мне было не до Ларри. Все так закрутилось, завертелось… Я устроил его в кадетское училище.

– Поближе к себе, – подсказала я, разглядывая чистую посуду, которая очутилась передо мной как по волшебству.

– Не без того, – согласился Эллиот, проводя смуглым пальцем по ножке бокала. – А теперь… Оказывается, что я все-таки испортил Ларри жизнь.

Я отвела взгляд, притворяясь, что не заметила боли в его глазах. Не физической – пугающая синева отступила – но душевной. И кто бы поверил месяц назад, что я буду сочувствовать начальнику Особого отдела?! Сама себе не верю.

– Я никого не узнала, и мы вернулись к тому, с чего начали, – вздохнула я, сделав глоток.

А недурной коньяк!

– Не совсем, – поправил Эллиот задумчиво. – По правде говоря, есть у меня кое-какие догадки…

Его прервал официант. На подносе вместо тарелок лежал сложенный лист бумаги.

– Вам просили передать, сэр.

– Спасибо, – Эллиот небрежно кивнул, развернул бумажку, вчитался… И побледнел. Побелел даже.