Книга Подменная дочь, страница 15 – Лора Лей

* * *

Вернемся к нашим баранам, то бишь, к месту обитания и ближайшему будущему провинившейся ненужной (?) дочери. Так вот, жила Чень Ю после появления истинной дочери Гу в небольшом типично-дорамном — или традиционно-китайском — павильоне на территории семейного особняка, в стороне от прежнего, но не совсем уж на задворках. Потому что чуть дальше имелся неиспользуемый десятилетиями дворик, куда раньше ссылали неугодных наложниц.

Он слыл опасным местом, неблагоприятным, но там были пруд, бамбуковая рощица и небольшой огород, на котором одна из наложниц выращивала цветы. Двор граничил с западной оградой особняка, где имелась малая калитка, которой пользуются слуги и золотари (знаете, кто это?).

От центрального входа до этого двора почти 2 ли (один километр, прошу заметить!), а сам дворик небольшой, всего 2 му. У меня голова от масштабов закружилась! «2 му — это 30 соток, Карл! Да там в гольф играть можно!» Возьмем на заметку.

Не знаю, что отразилось на моем лице при описании заброшенного двора, но девчонки-служанки, Шеньки, как я их про себя называла, прыснули, прикрывая рты и отворачиваясь.

Они, вообще, ожили за последние дни, расслабились, и мне это нравилось. Кроме них, было еще четверо слуг рангом ниже, как я понимаю: дворник, прачка-кастелянша, водонос и подай-принеси, все — женщины разного возраста, немного пришибленные и молчаливые. Я с ними не общалась, передав управление Шень Мяо, как наиболее сдержанной и опытной.

Девушки прожили рядом с предшественницей три года — дольше всех остальных ее служанок — и смогли пережить издевательства и капризы бывшей владелицы моего нынешнего тела. Крепкие, судя по всему, девочки, надо с ними дружить.

Было странно находиться в обществе чужих людей практически постоянно. Я к такому не привыкла, поэтому норовила отсылать слуг как можно чаще.

Оставаясь одна, старалась записывать, «на всякий пожарный», все, что вспоминала из своего прошлого (технологии, формулы, рецепты, да все подряд) и что всплывало «бегущей строкой» в мозгу независимо от моей воли — сказывалась пресловутая «память тела»?

Свои секреты записывала по-русски, хоть и сложно было пользоваться для этого кистью, а если машинально переходила на иероглифы, заметила, что они стали немного другие — отголоски кинематики прежней Чень Ю? Пролистала все книжки, пытаясь проникнуться стилистикой речи — ну хоть частично, примерялась к нарядам, косметике. Вживалась в образ, так сказать.

Ах, да! Приходил доктор, порадовал хорошим пульсом и цветом лица, выписал укрепляющий отвар и пошел «стучать» генералу о моем состоянии. Мать больную дочь больше не навещала: девчонки донесли, что там проблемы с подготовкой к свадьбе сестры, вроде еще и старшего брата помолвили или собираются, и что-то с хозяйственными делами. Да и господь с ними!

Я уж было подумала, что про меня забыли. Ага, как же…Рано радовалась.

* * *

На восьмой день от «прибытия» Шень Мяо, вместе с завтраком, принесла повеление отца Гу явиться пред его светлы очи в главный дом. «Разбор полетов и оглашение приговора» — решила я. Ну, деваться мне некуда, пойдем.

Оделась как можно скромнее, никаких украшений, неожиданно понравилась сама себе и, подняв голову, отправилась навстречу судьбе, то есть, родне.

По дороге рассматривала поместье. Впечатляюще! Много цветов, прудов, мостиков и клумб, беседки, деревья. По ощущениям — дело к осени. Воздух упоительный, настроение поднялось, и я решила — будем биться!