Онлайн книга «Подменная дочь»
|
— Тебе спасибо, Сяо-цзе…Если бы не ты… — ответила я и сделала знак Мяо наградить девушку дополнительно. Заслужила она. * * * Хотела пойти к бабушке, но Шеньки усадили за стол, и пока я ела (нет, жрала, как не в себя!), перебивая друг друга, рассказали, что госпожа Гу прямо отсюда пошла к бабушке, долго плакала у неё в комнате, момо Го даже заваривала успокоительный отвар, потом обе госпожи отправились в родовой зал и до сих пор там. — Первый молодой господин уехал за женой, испугавшись, что ей в деревне рожать придется. — Да пора бы, действительно, Айгуль уже вернуться… — заметила я. — А что отец? — Ой, барышня! Его слуги говорят, сильно мужчины-то перепугались! Утром обрадовались, что все обошлось-то, Вас поминали добрым словом, потом разошлись, кто куда, но на ужин ждут в главном доме… — выпалила Сяо. — Теперь и о свадьбе… Брякнула и затихла…Ага, благоприятная дата — послезавтра…Время есть, угу…А настроения — нет… * * * Несмотря на отдых, на семейное собрание я шла без энтузиазма и каких-либо мыслей — эдаким овощем или солдатом стройбата: сказали копать — копаю, сказали не копать — сижу, курю бамбук. Поэтому выступление госпожи Гу меня не слишком тронуло, больше поразило: сразу по окончании трапезы она встала из-за стола и опустилась на колени перед отцом и давай каяться…Нет, артистизма «Нинки» у матушки Гу не было: она не заламывала руки, не заботилась о ракурсе, не старалась плакать красиво — просто тусклым голосом перечисляла причины своего поведения, свои проступки, рассказывала о жизни в провинции. Бабушка не остановила ее монолог и не дала это сделать отцу, хотя тот и порывался. Я слушала, смотрела и в какой-то момент осознала, что, в общем и целом, могу эту тетку, ровесницу свою, понять и…простить: выдали замуж рано, не спрашивая, моталась по гарнизонам, рожала детей и принимала происходящее как должное. А лет в сорок, когда дети выросли, вдруг почувствовала, что жизнь прошла мимо, рутина достала, еще и муж прямо под носом изменяет с ближайшей подругой, а выбора-то нет — глотай. Это, конечно, грубые мазки, но картина её бытия ими рисовалась… Подмена дочерей и волнение за младшего, на которого муж сильно давил, расшатали ее мирок окончательно, и ссылка оказалась возможностью сменить обстановку. — Я ни о ком тогда не думала, хотела лишь убежать далеко-далеко и стать свободной…Дышать полной грудью, рисовать, путешествовать, никому не прислуживать, ни за что не отвечать, не видеть надоевшие лица… Простите меня за всё, сейчас мне и больно, и стыдно за себя и перед вами всеми…Но не уверена, что сказала бы подобное тогда…или вообще когда-нибудь, не случись то, что случилось… — говорила матушка Гу тихо, но твердо, и ей…верилось. «Да даже если и есть элемент игры, за то, что вернулась, переживала за Чен Юнь, пошла к бабуле и встала на колени в зале предков…Можно принять…Пусть сами решают, я соглашусь со всем. Сильной антипатии у меня к ней нет, а там видно будет» — подумала я, но вслух ничего не сказала, дослушала исповедь и помогла вместе с отцом подняться опустошенной откровениями и бессонной ночью матери Чен Юнь. Бабуля знаками показала, чтобы все шли отдыхать, и генерал повел жену в её павильон… Слуги провожали их с надеждой в глазах:…Даст Бог, договорятся…супруги. |