Книга Подменная дочь, страница 228 – Лора Лей

Так в столице появилась Академия, в которой девушек учили не только грамоте и традиционным женским занятиям, но и навыкам лекарского дела, физической подготовки, включающим плавание (это — по выбору), поощряли изобретательство и стремление приносить пользу государству, через специальный экзамен вливаясь в ряды чиновников (низкого класса, да…Но — лиха беда начало!)

Ли Вэй улыбнулся и продолжил вспоминать…И почему-то в голове прозвучала ставшая кошмаром для многих чиновников фраза, в минуты крайнего гнева вырывающаяся из уст императора: «Идите…в баню!»

Глава государства стал поклонником дикого времяпрепровождения, по мнению некоторых министров, которым не повезло принять участие в полюбившемся Бися развлечении, когда полуодетым (!) людям следовало сидеть в жарко натопленном помещении, потеть, рискуя расплавиться, потом обливаться холодной водой…и снова потеть. Но хуже всего, если в ход шли веники из эвкалипта, которыми надлежало хлестать друг друга!

Получившие незабываемые впечатления министры всеми правдами и неправдами избегали компании императора, когда он изъявлял желание совершить прогулку в город к ветерану Чжан Хун Бину, где и находилась эта самая баня, и выполняли задания государя ретиво и качественно, лишь бы не идти париться.

Император хихикал и использовал пугалку по назначению, регулярно, переодевшись то торговцем, то ученым, сбегал от забот в дом Чжанов и приятно проводил время с охранниками, не подозревавшими, кого сегодня они охаживают веником в парилке…Пришлось Джи Хао освоить приготовление свинины Донгпо, до которой оказался охоч государь, а Чень Ю — мариновать больше кабачков, чтобы в любое время года они были в подполе агентства.

Евнух Цуй каждый раз переживал, что не успеет довести императора, расслабленного и благодушного после бани, до дворца: Сын Неба то засыпал на ходу, то норовил ввязаться в споры с лавочниками, то желал выпить в ближайшем трактире. Зато императорские врачи с удивлением констатировали, что самочувствие императора после обнаружения пристрастия к бане стало радовать стабильно-хорошим пульсом, снижением частоты бессонницы и улучшением общего состояния организма.

Императору же просто нравилось…отрываться!

* * *

Первый выпуск студентов-переводчиков позволил улучшить торговлю и международные контакты Тансун с ближайшими соседями: одним из проявлений доброй воли жить в мире стал регулярный обмен группами молодежи, совершающих длительные поездки в империю — на учебу, и в другие страны — для знакомства с культурой не-танских народов.

Например, Торнай Бату несколько лет прожил в Нихун, куда его пригласил Акихиро Миямото — юноша обрел в лице островитянина наставника в военном деле и друга, что, впоследствии, привело к женитьбе молодого кочевника на младшей сестре последнего, оказавшейся лихой наездницей, променявшей родные острова на приволье континентальных степей.

Старший же брат Торная, Торгай Бату, выполнив заказ Цзян Чан Мина на партию шерсти для вязальной мастерской Чень Ю, продемонстрировал тем самым лояльность империи, и с годами обеспечил своему народу постоянные поступления денег и товаров развитой Тансун в обмен на шерсть и войлок для армии. Более того, благодаря совету побывавших в предгорьях Тибета супругов Цзян и закупленным ими нескольким молодым якам, со временем существенно увеличил численность этих весьма полезных (и неприхотливых) животных, что также благотворно сказалось на продовольственном секторе объединенных под его рукой кочевых племен (и снижении их агрессивности, провоцируемой бедностью и голодом).