Книга Лекарка поневоле и опять 25 примет, страница 43 – Ульяна Муратова

А вот дальше… примерно через полгодика нервы у рябого начнут восстанавливаться, потому что воздействовал опытный маг филигранно и точно. Если будет к тому моменту жив, этот урод заговорит и наверняка расскажет много чего интересного о местных пограничниках.

Однако навредить Эреру своими показаниями уже не сможет.

Идя через враждебный лес, Эрер в который раз задумался о том, как и когда его жизнь сошла с проложенных рельсов так, что подобные жестокие уроды стали для него привычным и понятным окружением.

И не стал ли жестоким уродом он сам? А если стал, есть ли шанс измениться снова?

Спустя некоторое время Эрер вернулся к границе. Она пролегла перед ним огромной мрачной метафорой, разделяющей жизнь на две части.

Впереди — прошлое. Работа, которую он никогда не хотел. Семья, которая от него отреклась. Жизнь, которую он не помнил. Долг, который обязывал вернуться.

А за спиной — будущее, которое может не случиться.

Ему предстояло сделать выбор.

Что важнее — воспоминания или чувства?

Тридцатое юлеля. Полночь

Таисия

Дни сменялись днями.

Я навещала беременных пациенток, поприсутствовала на одних родах (и даже не упала в обморок в процессе), вылечила десяток детских простуд, одно сотрясение мозга и зашила парочку резаных ран.

Больше всего я занималась Дичиком. Дневные часы проводила в компании Таллы и Луняши, совершенно истомившейся по «мерзкому и никому ненужному» Давлику, а после заката надевала новые брюки, и мы с Шельмой уходили в лес за осенними соцветиями, грибами и ягодами. Обычно я выбирала полянку посимпатичнее и стреляла на ней по мишеням. Это позволяло обрести внутреннее равновесие, а ещё отпугивало возможных хищников и приучало кису не реагировать на резкие звуки. Возвращались мы обычно сильно за полночь.

Я вроде бы привыкла к размеренной мирной жизни, но всё равно по ночам прислушивалась к шагам за окном, одновременно опасаясь и надеясь услышать стук в дверь.

И однажды он раздался…

На пороге стоял Эрер.

— Лунной ночи, конфетка, — нахально улыбнулся он.

Сердце предательски пропустило удар.

— Что-то случилось? — взволнованно выдохнула я, ища глазами раны на его теле.

Однако их не было.

Зато он купил нормальную одежду и теперь снова был одет так, как в нашу первую встречу: в светлую рубашку с небрежно закатанными рукавами, облегающие брюки и начищенные ботинки.

— Я забыл сделать кое-что важное, — серьёзно ответил он и шагнул ко мне.

Хотела отодвинуться, чтобы пропустить его в дом, но оказалась в плену крепких рук. Одной он прижал меня к себе, а другую запустил в волосы и мягко потянул назад, заставляя откинуть голову. Я подчинилась, мгновенно тая и теряя рассудок в его объятиях. Когда его губы коснулись моих, всё вокруг растворилось в неважности.

Эрер был одновременно и нежен, и беспощаден. Он целовал меня, то завладевая губами, то отрываясь на секунду, чтобы зарыться носом в мои волосы за ухом и шумно втянуть мой запах, словно присваивая его себе. В этом было что-то до странного звериное и первобытное, безжалостно бьющее по самым базовым инстинктам.

Меня никогда не целовали и не обнимали так…

Эрер приподнял меня, но понёс не в дом, а наоборот — на улицу. Одурманенная поцелуями, я не сразу заметила, что на крыше горят свечи, а между ними уютно расстелен плед.