Онлайн книга «Лекарка поневоле и 25 плохих примет»
|
Гамак, что ли, повесить во дворе? Так там меня какая-нибудь местная пакость сожрёт и не подавится… В общем, я долго ворочалась, слушала мурчание Шельмы и уснула с трудом, однако стоило только впасть в жаркий сон, как в дверь раздался тревожный стук. Я продрала глаза и наконец поняла, почему в поликлиниках некоторые врачи принимают с 10.15 до 12.45 только по понедельникам. Установить, что ли, такой же график? Всё равно не платят ни шиша! — Ланка! Ланка! Открывай! — завыли из-под двери. Горестно вздохнув, я слезла с печи, утёрла вспотевший лоб и почесала шею, которую щекотали прилипшие к влажной коже кудрявые волоски. Ладно, может, целительница и не зря утягивала свою роскошную шевелюру в косу или тугой узел на затылке. Распахнув дверь, очень вопросительно, но не очень доброжелательно уставилась на немолодую неопрятную женщину. — Ланка, тут дело-то какое. Беда у нас приключилася, — залепетала она, фальшиво улыбаясь. — Матери спину-то защемило, аж всю бедняжку перекорёжило… И голос-то какой заискивающий! Неспроста! Порывшись в воспоминаниях Ланы, я вспомнила и дочь, и её мать — самую вредную и противную деревенскую бабку с говорящим прозвищем Сока́лиха. Нет, эти две красотки пусть лечатся молитвами к Солару, прикладыванием подорожника и уринотерапией. — Ах, какая печаль. Ну, пусть выздоравливает! — не особо искренне пожелала я и начала закрывать дверь. — Ты б сходила к ней, помогла бы, а? — настойчиво попросила Со́тта. — Пожалуй, откажусь, — ответила я. — Кстати, ваша мама мне ещё двести сорок арчантов задолжала за зелья. — Совесть-то у тебя есть? — вдруг перешла в наступление Сотта. — Человеку плохо! — Совесть у меня есть, и она не позволит торговать подпорченным зельем. В отличие от вашей матери, продавшей мне червивое мясо. — Ой, ну разок и продала, тоже мне катастрофина!.. — всплеснула руками Сотта. — Можно подумать, ты потравишься! Нобларину-то благородную из себя не строй! Ты ж магичка, тебя хоть помоями корми — ничего тебе не сделается! От такой незамутнённости у меня аж вера в людей пошатнулась и чуть не рухнула со всей высоты моего жизненного опыта. Честное слово, с таким беззастенчивым хамством всего пару раз в жизни сталкивалась и до сих пор не могла поверить, что люди вот такую дичь на серьёзных щах способны нести. Может, деревня всё-таки стоит на месторождении каких-то редких газов, испарения которых вызывают массовый кретинизм? — Маме вашей скорейшего выздоровления, — с каменным лицом проговорила я. — А если вы хотите получить медицинскую помощь, то для начала придётся рассчитаться по долгам, принести извинения, и только если они покажутся мне достаточно искренними, я приду и осмотрю вашу мать. Ей, кстати, перед приёмом необходимо будет помыться. Знаю, что в вашей семье это не принято, но вы уж расстарайтесь. Сотта набрала воздуха в грудь, но я решила не рисковать барабанными перепонками и просто захлопнула дверь у неё перед носом. Поголосив какое-то время, она наконец убралась восвояси, а я за неимением вина напилась колодезной воды и всерьёз задумалась о будущем. Долго я в этой деревне не протяну — однозначно кого-нибудь задушу, поэтому нужно брать руки и делать ноги. После ухода Сотты уснуть уже не получилось, да и время перевалило за полдень. Взяла и в сердцах наварила обезболивающих, кроветворящих, слабящих и крепящих отваров — всего самого ходового и привычного для Ланы. Пирожки-антидепрекуси уложила в один куль, кое-какие закуски — в другой, и по вечернему солнышку выдвинулась к старенькой наставнице Ланы делать то, что она сама должна была сделать ещё полгода назад — нажаловаться и посоветоваться. |