Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 67 – Ульяна Муратова

Когда считала, что ситуация с деревенскими сложилась хуже некуда, я, к сожалению, ошибалась.

Всё стало гораздо хуже уже через несколько дней после отъезда офицера Психейзера.

Но я этого поначалу даже не поняла. Митрофанушка, как обычно, забрал партию пирожков на следующий день, и я начала прикидывать, сколько нужно продать, чтобы к концу месяца суметь и расплатиться с мытарем, и что-нибудь отложить на будущее.

К счастью, после обильных дождей ягод и грибов в лесу было полно, а вместе с Шельмой вечерние и ночные прогулки по окрестному лесу доставляли удовольствие.

Подозрения начали одолевать, когда Митрофанушка не приехал за следующей партией пирожков ни в назначенный день, ни на следующее утро. Это удивило.

Я сложила испечённые пирожки с начинками из лесных даров и направилась в Феурмэс сама. Вдруг возница заболел?

Чего я не ожидала, так это того, что при моём появлении вдруг резко начнут захлопываться двери и даже окна. Селяне, которые буквально на днях любезничали со мной на ярмарке, вдруг начали вести себя так, будто меня не существует. На приветствия никто не отвечал, а тучный староста и вовсе отвернулся, хотя буквально несколько дней назад передавал через сына благодарность за пирожки.

Я потрясённо замерла посреди пронизывающей деревню дороги, а вокруг творился форменный апокалипсис — все попрятались по домам, и ветерок лишь валял в пыли какой-то ссохшийся куст перекати-поля.

Пока я пыталась отойти от шока и понять, что делать дальше, Шельма напала на куст и с рычанием его растерзала, а у меня на глазах выступили слёзы. Я ведь ничего плохого никому не сделала, особенно в этой деревне. Покупала у них товары и поставляла пирожки, вкусные, свежие и качественные.

Корзина с ними так и оттягивала руку, и я села прямо на обочине, не понимая, что делать дальше. Съела парочку никому уже ненужных пирожков с грибами и скормила ещё несколько Шельме, а потом выдохнула и поднялась на ноги, чтобы пойти посоветоваться с бабкой Грисой. Красной шапочки на мне нет, но пирожки-то я принесла…

Может, я что-то упускаю?

Бдительный попугай кружил над грядками, поэтому Шельма старательно жалась к моей ноге, пока мы шли от калитки к входной двери хорошо знакомого дома.

Бабка Гриса прятаться не стала — открыла мне сама. Может, в окно увидела, а может, слухи в деревне разносятся ветром.

— Чего пришла, обманщица? — презрительно спросила она из-за полуоткрытой двери, всем видом показывая, что внутрь меня пускать не намерена.

— Почему обманщица? — опешила я, икнув.

— Ты!.. Ланку со свету сжила, а сама притворилась ею! Втёрлась в доверие, за советом пришла, как же… У-у, подлюка!

К горлу подкатила горечь, а губы задрожали. Такого обвинения я никак не ожидала…

— Никого я не сживала! Я просто проснулась в этом теле! — отчаянно начала оправдываться я. — И что мне было делать?

— Прийти и честь по чести сказать, как есть, — зло припечатала бабка Гриса. — Тогда, может, и была б тебе вера, чужачка. А теперь — никакой не будет. Лгунья ты и притворщица! К дому моему дорогу забудь!

Она с грохотом захлопнула передо мной дверь, а я пошла обратно домой, глотая горькие слёзы и икоту.

Кажется, так паршиво я последний раз чувствовала себя в тот день, когда муж сказал, что уходит к беременной от него любовнице.