Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 88 – Ульяна Муратова

— Не уходите!

— Мне нужно вымыть руки! — сунула ему под нос покрытые землёй ладони, но это его ни капли не смутило.

В глазах стоял шок, и стало понятно, что отпускать меня он не собирается, а дойти с таким довеском до умывальника вряд ли получится.

Я вдохнула безысходность, выдохнула смирение и принялась за дело — нарисовала грязными пальцами на груди у женщины диагностическое заклинание, а потом сразу же — обезболивающее.

Дело обстояло… плохо. Причём для меня не лучше, чем для пациентки, потому что она страдала, а я понятия не имела, как ей помочь.

В протоке почки встал камень, срочно требовалось его как-то оттуда удалить, но проводить полостную операцию я точно не собиралась и дело даже не в антисанитарных условиях — магия вполне компенсирует отсутствие дезинфекции. Дело во мне. От одной лишь мысли о том, чтобы уложить на стол и разрезать живого человека, мне становилось так дурно, что темнело в глазах. Как всегда накатила нервная икота, и я чуть не расплакалась от обиды на бестолковый организм. Да сколько можно-то?

И так паршиво, ещё и это!

Мой замечательный план побега имел один существенный недостаток: пришлось быть целительницей, которой я назвалась! Ну почему им в деревню не требовались маркетологи, а?

Если я не научусь справляться с эмоциями, то подведу людей, которые на меня рассчитывают, к тому же останусь без крова и средств к существованию в чужой стране. А в Лоарельскую Империю вернуться уже не смогу — там за нарушение предписания меня ждёт тюрьма.

Строго икнув на пациентку и её детей, я сказала:

— Подождите, я вымою руки и вернусь.

— Мне уже лучше, — с облегчением отозвалась женщина. — Боль как рукой сняло! Вот что значит магия! Каков Мелест молодец, что вас привёз. Ну, мы пойдём! А то рассветник не готов… Ореховку-то я запарила, да в печку не успела поставить. Как горшок в руки взяла, так меня и скрутило…

— Никуда вы не пойдёте, — нахмурилась я. — У вас серьёзное заболевание, камень в почке. То, что я сняла болевой синдром, ещё не значит, что вы здоровы.

— Да что вы такое говорите, — пропустила она всё сказанное мимо ушей. — Я теперь расчудесно себя чувствую, никакого сидрома!..

— Сядьте на место и не двигайтесь! — скомандовала я и повернулась к детям: — А вы идите домой и приготовьте рассветник, чтобы ваша мама не переживала из-за ерунды.

— Нет-нет… пойду я… Дочки-то нет, одни сыновья, кто ж им приготовит-то? — взволнованно спросила пациентка.

— Слыхала, чё мамка сказала? Вот ещё удумала ты… Готовить! — выразительно хмыкнул старший подросток. — Это дела бабские! А ты мне тут не указывай, что делать! Ещё бабы мной не понукали! — с вызовом посмотрел он на меня.

Зря он так, конечно. Но ничего, сейчас я ему сделаю экстирпацию молочного мозга через ноздри, коренной сразу и вырастет.

— Слушай меня внимательно, мальчик, — сощурилась я. — Никто в моём доме со мной так разговаривать не будет, это во-первых. Если тебе не жалко твою маму как человека, то хотя бы прикинь пользу, которую она приносит, а также кто будет домашние дела делать вместо неё, это во-вторых. И последнее. Больной не ты, а она. Врач не ты, а я. Значит, молча делаешь, что тебе сказано, или проваливаешь отсюда, пока я тебе энурез не устроила.

— А чё такое энурез? — испуганно спросил тот, что помладше, я повернулась к нему и загробным голосом ответила: