Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 94 – Ульяна Муратова

Человеческую мозаику я собирала так долго, что от напряжения заломило спину. Соединить все крупные сосуды, мышцы, кости, сухожилия, кожу — очень кропотливая работа, особенно когда на тебя встревоженно смотрит пациент. Кроме того, в местах сращивания ткани ещё очень нежные — любое неверное движение может их повредить, и они разойдутся.

Мысленно пообещала себе в следующий раз усыпить пострадавшего, а то он смотрит на меня и трясётся, чем только сильнее нервирует.

Сил в мужика влила немеряно — преимущественно из накопителей. Так много, что не осталось почти ничего — даже на обезболивание магии не хватило, пришлось допаивать зельем. Закончив, поняла, что переборщила, но это скорее от испуга и по неопытности. В следующий раз буду экономнее.

Крепко замотала ладонь пациента от кончиков пальцев до запястья, чтобы избежать отёка, наложила лангету, зафиксировала и дрожащими окровавленными руками передала сопровождающей его жене флаконы с обезболивающим и противовоспалительным.

— Зелье давать каждые два-три часа. Повязку не снимать, руку вниз не опускать, держать на перевязи. Завтра утром ко мне. Рукой не шевелить, лучше лечь спать, снотворное сейчас найду. Если случится что-то экстренное, то приходите в любое время.

Она молча кивнула и, получив третий флакон, увела всё ещё бледного и испуганного мужа с собой.

Я осталась одна посреди испачканной кровью приёмной, а на пороге уже ждали другие пациенты, взбудораженные зрелищем, и председательствовала среди собравшихся матушка с сыночкой-корзиночкой или, вернее, с сыном-корзином. Всё ж таки столь крупный парень на корзиночку никак не тянул.

Устало пройдясь по всем диагностическим заклинанием, сняла у женщины мышечный спазм и сбила давление у благообразного старичка. Инфарктами-инсультами дело не пахло, так что разберусь позже, в рабочем режиме.

— Приём возобновится через час, мне необходимо сделать уборку помещения и поработать с артефактами. Приходите, пожалуйста, позже, — попросила я. — А токающая рука может подождать до утра — ничего угрожающего жизни в ней нет.

Больные спорить не стали, тем более что некоторые видели и успели обсудить отрубленные пальцы и пятна крови на крыльце. Когда все разошлись, я вернулась в приёмную, закрыла за собой дверь и вдруг подумала: а ведь за всё время операции я не то что не заблевала задний двор, но даже ни разу не икнула!

Шельма уже пробралась внутрь и с интересом нюхала алые капли на полу.

Только этого ещё не хватало!

Я решительно оттеснила кису обратно в дом, набрала ледяной колодезной воды и принялась отмывать кровь — сначала с себя, потом со стен, а потом с пола, сама удивляясь тому, что не испытываю почти ничего. Слишком устала.

Аппетита тоже не было. Через силу запихнула в себя несколько ложек ореховки с мёдом, даже не помышляя о том, чтобы притронуться к мясу или колбасе. Когда вернулась в приёмную, обнаружила сидящего на лавочке возле дома соседа. С козой.

Если это ещё один Божий дар, то я такого счастья, пожалуй, могу и не вынести.

— Ясного вечера, — осторожно поздоровалась я. — Что у вас?

— Да коза! — раздосадованно ответил он, поднимаясь.

Козу я и так видела. Она, правда, чуток напоминала антилопу, но кто я такая, чтобы придираться к анатомии местных копытных?

— Она заболела?

— Ну да! А чего б я здоровую козу к тебе попёр? — искренне изумился Амезег. — Мастит у неё.