Книга Охота на Странника: Последняя месть, страница 119 – Ульяна Муратова

Нам вообще было на удивление хорошо и комфортно вместе — не расставаясь с мужем ни на час, я не только не уставала от него, а привязывалась сильнее, врастая в него мыслями, чувствами и желаниями.

Он учил меня водить магомобиль, вести допросы, отличать ложь от правды. Но превосходил далеко не во всём! Например, картограф из меня был куда лучше, и в результате я составила новую карту этого захолустья, потому что самые глухие деревеньки не отмечены даже в СИБовском атласе.

Я также училась делать быстрые портреты карандашом. Поначалу они получались не очень удачными, ведь занятия живописью, как и занятия эстренским, нам с сёстрыми пришлось оставить после смерти родителей. Но Десар хвалил, а я старалась, и спустя несколько недель начало получаться — пока не очень хорошо, но хотя бы похоже. Мы как раз доехали до Харзо́ла, главного города Приграничья, и Десар отправился на поиски отеля поприличнее, а я расположилась на капоте в лучах поднимающегося из-за гор солнца и рассматривала раскинувшуюся перед нами площадь.

Моё внимание привлёк однорукий карикатурист, которые с хирургической точностью наносил грифелем на мелованную бумагу бритвенно-острые линии. Когда муж вернулся, я попросила его заплатить мастеру за портрет и долго разглядывала результат. Простой рисунок, скорее даже набросок, созданный за несколько минут, очень чётко отображал наши характеры. Десар с тщательно скрываемой полуулыбкой одной рукой обнимал меня, а второй прятал за спиной здоровенный топор. Я ехидно смотрела с листа, ковыряясь в зубах острейшим кинжалом.

Великолепная работа!

Десар договорился с мастером Арзуром, и тот дал мне несколько уроков, ради которых мы задержались в Харзоле.

Муж тем временем занимался делами: отправил Скоуэру отчёты и чек для Бреура, написал письма родным, а также запросил списки целителей. Мы разослали запросы во все ячейки страны, но ни у одного из лекарей не было безымянного или погибшего пациента, который хотя бы с натяжкой подходил под описание Эрера.

Айтар писал, что у Разлома дела идут неплохо. Они обнаружили в общей сложности семь нор, за разорение каждой из которых кантрады приходили мстить. Твари оказались куда более разумными и последовательными, чем предполагалось, но благодаря летучему параличу с ними было легче справляться.

Пока Десар обменивался новостями с братьями, я писала сёстрам. О поведении отца и Брена, о роли в семье нашей мамы, любящей и доброй, при этом слишком слабой и безотказной. Это были тяжёлые мысли, болезненные слова и колючая правда, но я ощутила невероятное облегчение, когда выплеснула всё на бумагу и увидела, что сёстры понимают меня. Кажется, мы все сильно повзрослели и изменились за последние недели.

Несмотря на сложности, я наслаждалась близостью с мужем и каждой минутой, проведённой в серокаменном Харзоле, особенно — занятиями.

— Оружие художника — не кисть и не уголь, а внимание. Умение выловить из тысяч моментов именно тот, которые стоит запечатлеть, — говорил Арзур. — А дальше — свет и тень, вот что важно.

— Разве не имеет значения то, что художник хочет сказать своей картиной? — спросила я.

— Ерунда! Картиной ничего не надо говорить! Вокруг — одни глупцы! Ты встанешь на парапет и будешь орать, а они ничего не услышат, а что услышат — переврут и извратят. Ты передай момент. Настроение. Состояние души. Покажи тоску так, чтоб глядя на картину плакали. А радость так, чтоб улыбались. Больше ничего говорить тебе не нужно, пусть мелют языками другие, которые не умеют ловить тот самый момент.