Книга Пять попыток вспомнить правду, страница 88 – Ульяна Муратова

Гвендолина никогда не имела проблем с законом, а её знания и кругозор были сильно ограничены работой и семейными делами. Она практически ничем не интересовалась и нигде не бывала, кроме дома и пригородной клиники, принадлежащей Болларам, так что полагаться на её память не стоило.

Кроме того, теперь, когда вернулись все воспоминания, у меня появилось странное отторжение как прошлого Гвендолины, так и Инны. Мне не просто не хотелось в него возвращаться, я ощущала его настолько чуждым, словно оно больше не имело ко мне никакого отношения. Будто я посмотрела два долгих, странных фильма, снятых от первого лица, и так как они оба закончились трагично, не хотела больше о них думать. Загадки разгаданы, тайн больше не осталось, и возникло желание двинуться дальше. Происходящее между нами с Ирвеном и его арест были во сто крат важнее, чем любые воспоминания, которые я теперь находила… доставляющими беспокойство.

Я привыкла быть Гвен, и мне наконец начала нравиться моя новая жизнь.

Кроме того, после эмоциональной лапшерезки, сквозь которую меня пропихнул Бреур, диссонанс между любовью к нему Гвендолины и моей личной неприязнью стал настолько сильным, что проще было вообще отказаться от её воспоминаний и не залезать в ту часть сознания, чем постараться примирить эти чувства между собой. С воспоминаниями Инны всё обстояло ещё сложнее. По сути, она потеряла жизнь и всех близких. Я могла либо окунуться в это горе, либо просто отодвинуть его куда-то очень далеко на задний план. И я выбрала второе.

Заходя в здание Службы Правопорядка, я очень чётко и остро осознала, что сегодняшний день разделил мою жизнь на «до и после», и именно сегодня я родилась по-настоящему, сбросив с себя старую кожу обеих прошлых жизней.

У меня была одна единственная ценность — Ирвен, и я собиралась бороться за него до конца.

Встав в очередь, дождалась приёма у секретаря и сказала:

— Я супруга Ирвена Блайнера, Гвендолина Блайнер. Я бы хотела увидеть своего мужа и ознакомиться с обвинениями, которые против него выдвинуты.

Молодой — едва ли достигший совершеннолетия — худощавый полуденник оторопело уставился на мой висок.

— Э-э-э… Но вы недееспособны… Я не могу принять от вас заявление на посещение арестанта или ознакомление с делом…

Наверное, если бы он встал и отвесил мне пощёчину, я бы восприняла это проще. Но он лишь сконфуженно развёл руками, показывая, что ничего не может поделать. Собравшиеся в зале для посетителей люди и маги начали на меня глазеть, однако это волновало гораздо меньше, чем благополучие мужа.

— Это досадное недоразумение. Я в здравом уме, и мы с мужем собирались обратиться к специалисту, чтобы убрать метку, просто не успели, — с натянутой улыбкой попыталась объяснить я.

— Простите, нобларина, но до тех пор, пока вы недееспособны, я не вправе допустить вас ни до информации, ни до свиданий с арестантом. Кроме того, хотелось бы увидеть ещё и ваше свидетельство о браке. Метка затрудняет чтение родового узора, хотелось бы убедиться, что всё верно.

Выпирающий кадык полуденника дёрнулся, когда он нервно сглотнул и выжидательно посмотрел на меня. Вероятно, прикидывал, собирается ли странная посетительница устраивать сцену или обойдётся без неё.

Понимая, что парень не сам придумал правила, которые теперь соблюдал, благодарно кивнула и вышла на улицу.