Книга Экспедиция в преисподнюю, страница 84 – Виктория Серебрянская

На следующий день, к моему удивлению, ко мне никто не пришел. Вообще. Хотя я ждала хотя бы Руорка с самого утра, едва продрала глаза. День тянулся бесконечно долго. В мою тюрьму извне не проникало ни единого звука. И мне оставалось лишь догадываться о происходящем. Почему ни Руорк, ни Альдана ко мне не пришли? Что там такого в моих анализах, что они не решились мне об этом сообщить? Сильно пугало то, что я хорошо знала, насколько легко уничтожить обитателя вот такого куба: пустил газ в вентиляцию или изменил настройки окружающей среды на неблагоприятные, и прощай.

К вечеру снедавшая меня тревога оказалась настолько сильна, что я не могла уже думать ни о чем другом, кроме результатов собственных исследований. Дневник, найденный на «Медее» был забыт. Я пила воду и глушила отравляющий организм адреналин изнуряющими физическими упражнениями. Спать легла только потому, что хотела хоть как-то забыться. Но даже во сне меня мучили какие-то неясные, но страшные сновидения. Словно предупреждали, что это только начало…

Изоляция — страшная вещь. По неясной мне причине я оказалась забыта всеми на целых четыре дня. Это если не ошиблась в подсчетах. Аккумулятор смарткомма уже требовал подзарядки, а у меня не было такой возможности, зарядное устройство осталось в моей каюте. Ведь отправляясь в рейд на погибшую космическую станцию, я и предположить не могла, чем эта вылазка для меня закончится. А потому старалась дергать смарткомм как можно меньше, чтобы сэкономить заряд.

Постепенно мной овладевала если не депрессия, то подавленность точно. Я начала опасаться пить и есть, потому что опасалась, что Руорк что-то подсыплет мне. Особенно в еду. Мы изучали в академии устройство подобных исследовательских кубов. И я знала, что вода в куб подается из общей системы. Только проходит дополнительную систему фильтрации. А вот еда готовится отдельно. И добавить в нее лекарственное или другое вещество — раз плюнуть. Но как бы я ни остерегалась, обеспечить себе полную безопасность все равно не смогла.

Вечером четвертого дня, когда я в очередной раз изнуряла себя физическими упражнениями, чтобы уснуть, в какой-то момент у меня закружилась голова. Если честно, подумала, что это из-за добровольной голодовки и повышенной физической активности. Я присела на кровать, переждать неприятные мгновения. Но у меня потемнело в глазах. То, что я отключилась, я поняла, только когда очнулась.

— Пришла в себя? — услышала я ровный голос Руорка, когда открыла глаза.

Рывком села и поморщилась: голова снова закружилась. И медик это заметил:

— Не будешь нормально питаться, привяжу к кушетке и посажу на внутривенное питание, — недружелюбно пообещал мне он. — Ты что это придумала? Голодом решила себя заморить?

Я поморщилась:

— Совсем идиот? А зачем бы я в таком случае пила воду?

Арлинт вынырнул из окружавшей куб темноты и приблизился вплотную к стеклянной стене, наградил меня испытывающим взглядом:

— Не голодовка? А что тогда это было? Протест? Желание привлечь внимание?

Теперь я вообще скривилась. И нехотя призналась:

— Опасаюсь есть, чтобы ты меня не накачал какой-то гадостью через еду.

У Руорка вытянулось лицо.

— Ну ты и!.. — с досадой выдохнул он через некоторое время. — Если мне будет нужно, я распылю вместе с кислородом необходимое вещество. Заморачиваться с вычислением оптимальной дозы и совместимости с продуктами не стану. Поняла? — Я нехотя кивнула. И арлинт проворчал в ответ: — Гляди мне!..