Книга Экспедиция в преисподнюю, страница 89 – Виктория Серебрянская

Больше я не услышала ничего. Ни звука не донеслось из-за спины. И нельзя было догадаться, ушли сотрудники лаборатории или нет. Впрочем, проверять не тянуло. Я будто впала в какое-то оцепенение, анабиоз. Лежала с закрытыми глазами и словно чего-то ждала. Вот только в голове и душе было пусто. Как будто человеческая часть меня уже начала отмирать.

Я не могу сказать, сколько я так пролежала. Наверное, много. Как и на крейсере, здесь ни на секунду не гас свет. Мне ничего не хотелось: ни пить, ни есть, ни спать, ни в туалет. Я просто… лежала. И в какой-то момент услышала за спиной возмущенное:

— Нет, ну это уже ни в какие ворота! Она что, так и не вставала? Вообще?

Если на эту фразу кто-то что-то и ответил, я этого не услышала. Зато услышала, как тот же голос, что спрашивал, вставала ли я, начал возмущаться:

— София! София, не делайте вид, что вы меня не слышите! Если не будете есть, мы будем просто вынуждены посадить вас на внутривенное питание! Хотите?

Я вскочила быстрее, чем подумала. Села на краю медицинской кушетки, служившей мне ложем, вцепилась в ее край изо всех сил и прошипела:

— Только не забудьте перед этим внести в дневник наблюдений, что сами же меня и довели до этого бесчеловечным обращением! Что бы вы ни думали, я все еще женщина! И для меня немыслимо справлять нужду и мыться у вас на глазах!

Две белые фигуры у меня на глазах переглянулись. Я же, убедившись, что продолжения не последует, снова легка и отвернулась от них. На душе было пусто и гадко.

В следующий раз меня окликнули, когда я, незаметно даже для себя, погрузилась в какое-то странное состояние: я не спала, но и не бодрствовала. Это было что-то сродни трансу. Но едва услышала, как меня зовут, глаза открылись шире и осмысленнее, сердце забилось быстрее, активнее качая по сосудам кровь. А легкие будто сами по себе вдохнули побольше воздуха. Я села и, прищурившись, уставилась на четыре белые фигуры. Снова четыре. И снова полностью закрыты от моих глаз.

— София, — повторил кто-то из них, я не могла даже определить, кто со мной разговаривает, — мы посоветовались, запросили у руководства разрешение на нарушение протокола. И сейчас установим непрозрачные панели вокруг унитаза, которые будут скрывать вас по грудь. И заменим прозрачное стекло на матовое в душевой кабинке. Надеемся, что этого будет достаточно для соблюдения уединенности… — Я промолчала, просто не понимая, как к этому относиться. Не дождавшись от меня хотя бы какой-то реакции, сотрудник лаборатории ровным голосом попросил: — Пройдите, пожалуйста, в угол, противоположный санузлу. На время монтажных работ вы будете изолированы. Или, если вас это не устраивает, мы можем вас усыпить. Решать вам.

Меня не устраивал ни один из предложенных выходов. Но получить хотя бы подобие уединения хотелось. А потому я, ни слова не говоря, встала с кушетки и перешла в указанный угол. Едва я туда вошла, даже не успела обернуться лицом к своим мучителям, как раздалось шипение сжатого воздуха. Я дернулась и резко крутанулась вокруг своей оси. И когда обернулась лицом к кубу и сотрудникам лаборатории, оказалось, что я уже заключена в подобие небольшой прозрачной клетки, в которой нельзя даже сесть на пол — слишком мало места. А в самом боксе вовсю кипит работа по перепланировке.