Книга Экспедиция в преисподнюю, страница 91 – Виктория Серебрянская

На третий день были готовы результаты первичных исследований. И вот здесь нас всех поджидал огромный сюрприз…

— Ничего не понимаю… — донеслось до меня бормотание того, кто вскрыл выданный анализатором конверт с результатами. По всей видимости, сотрудник лаборатории так рвался узнать, что выявили исследования, что позабыл заглушить для меня свои переговоры с коллегами.

— Что там? — расслышала я другой удивленный голос.

— На, посмотри сам! — На моих глазах одна белая фигура чуть раздраженным жестом протянула пластиковые листы второй фигуре. — Может, меня зрение обманывает? Или анализатор сломался?..

— Такое ощущение, что нам подсунули не ту девушку… — растерянно буркнул спустя некоторое время второй. — Если бы сам не забирал ее с корабля, точно решил бы, что подмена.

— Да что там не так? — не выдержала я.

Лаборанты дернулись, повернулись ко мне настолько синхронно, словно были единым организмом. Наверное, и уставились на меня как на привидение, как один. Вот только этого не было видно за масками. А отвечать они не торопились. После долгой и тяжелой паузы я уже начала думать, что мне вообще не ответят. Но нет.

— Если бы я не брал эти анализы собственноручно, — отобрав у коллеги пластиковые листы и потряся ими в воздухе, отозвался тот, в котором я заподозрила главного, — то подумал бы, что это анализы абсолютно здорового человека! Как будто ваш организм, София, подавил все инородное, что было в нем!

Я онемела.

Биологическое образование давало мне возможность хорошо понимать процессы, протекающие в собственном организме. И в теории то, что сказал мне сотрудник лаборатории, было возможно. В теории человеческий иммунитет мог справиться практически с любой напастью. На практике же часто выходило иначе. Потому и были обязательными прививки для путешествующих по планетам.

— Вы…Вы уверены? — только и смогла спросить потрясенная я. — У меня не настолько крепок иммунитет. Может… Продублируем исследования?

— Сам хотел об этом сказать, — мрачно отозвался мой собеседник. — Хорошо, София, что вы в состоянии понять необходимость повторного сбора анализов.

И закипела работа. На этот раз, кроме анализа крови, у меня взяли мазки из ротовой полости и соскоб с кожи в районе локтевого сгиба. Мне пришлось выдернуть у себя несколько волосков, чтоб были с волосяной луковицей. А когда дело дошло до эмиттеров, то здесь сотрудники лаборатории оторвались вволю: мне пришлось бегать по моей тюрьме, прыгать на месте и приседать. После тех самоистязаний, которыми я занималась на крейсера, детская забава. Но я промолчала, не сказала об этом никому. Сама не знаю, почему.

В этот раз показания с эмиттеров снимали не только в покое и во время физической нагрузки. Когда лаборантам надоело заставлять меня приседать и качать пресс, они изобрели новую забаву: решили узнать, что творится внутри меня и как я реагирую на разные эмоции.

С гневом и злостью все было понятно: стоило мне вспомнить, как со мной обошелся Руорк, так в груди все начинало жечь от желания добраться до арлинта и выцарапать его бесстыжие бирюзовые глаза. А может, и не только глаза.

С печалью тоже оказалось не слишком сложно: немного помаявшись, я вспомнила, что есть огромный риск, что никогда не выйду из лабораторной клетки и никогда больше не увижу родителей. Слезы закапали из глаз, как по заказу.